Интриги дядюшки Йивентрия - Максим Ельцов Страница 23

Оставшиеся на кузове белки, к счастью, их было не более двух дюжин, более не вынужденные держаться изо всех сил за что попало, чтобы противостоять силам с нелепыми названиями, возобновили наступление. Они довольно быстро сконцентрировали свои мохнатые войска в кабине и, постоянно маневрируя, искали удобное направление атаки. Их действия были подозрительно слаженными и очень точно следовали рекомендациям из «Пособия по ведению мобильной войны в условиях мобильной войны». Но все их уловки пропадали даром, так как противник воспринимал их не как противников, а как надоедливых грызунов. Йозефик неустанно орудовал чемоданом, награждая серо-багровых супостатов гарантированным патентованным сотрясением мозга. Реджо же свободной от руля рукой ловил тварей поодиночке и выбрасывал в уже выбитую форточку. Каждый обработанный им грызун оставлял на память его руке прощальный укус. Клиенты Йозефика тоже завещали ему пару сувениров.

Они достигли аллеи и, сопровождаемые треском ломаемых веток, оказались в сплошном древесном коридоре. В кабине уже не было ни одной белки. Прохладный ночной воздух набегающим потоком размазывал кровь по лицам Йозефика и Реджо. Мимо мелькали деревья, и рокот двигателя, отразившись от них и смешавшись с ветром, превращался в успокаивающий гул.

– Сейчас главное – не пропустить место, где они нас с шоссе увели, – сказал Йозефик и откинулся в кресле.

– Если оно вообще там было, то не пропущу. Все будет нормально, шеф. Правильно я говорю?

Очередная шальная ветка цапнула по капоту и повернула зеркало заднего вида так, что Йозефик смог увидеть свое лицо. Ничего особо непривычного он не увидел. Уставшая физиономия мученика науки со слипающимися глазами напоминала недопеченный блин и цветом, и фактурой. Только ярко, как брусничный соус на вареной картошке, выделялась кровоточащая царапина. Кровоточила она щедро, и ее щедротами пропитался воротник рубашки. Пятно расползалось на плечо и грудь, неотвратимое, как тихий час в детском саду. В животе заурчало.

– Ну вот, рубашку загубили. Лучшую мою рубашку. Как я теперь на поезд в таком виде сяду? Здравствуйте, дайте мне билет до треклятого Келпиела. Вы не смотрите, что я весь в крови и нафталине, так сейчас модно, – устало съязвил Йозефик.

– Я вот что скажу, шеф… Ты бы так далеко не заглядывал в это самое… будущее. Из парка мы еще не это. – Реджо зевнул.

– Да-да, кровь и нафталин. Один к одному. Смешать, но не взбалтывать…

Тут по крыше проскрежетали маленькие коготки, и на капот спрыгнул старый знакомый – беличий вожак. Без всяких вступлений он метнулся, как грязная молния, в лицо Реджо и угодил прямо в разверстый зеванием зев. Испуганный шофер попытался заорать, но живой и очень подвижный кляп заглушил все его потуги. Тем временем фары осветили черную реку шоссе. Необходимо было совершить умопомрачительно крутой поворот, чтобы вернуться на маршрут до Лупри. Шофер был вынужден сосредоточиться на дороге, отдав свою ротовую полость врагу на поругание. Однако попыток издать вопль он не оставил.

– Что? Да что ты мелешь? Ничего ведь не понятно! Тебя в детстве не учили, что невежливо говорить с набитым ртом? – раздраженно отчитал его Йозефик, продолжал рассматривать в зеркале руины, в которые обратилось его любимое текстильное изделие. Наконец он снизошел и обернулся к Реджо, изо рта которого торчал противоположный конец беличьего пищевого тракта и яростно хлеставший по щекам хвост.

Может, спинной мозг сработал быстро. Может, у людей в генетической памяти с тех времен, когда они бегали с дубиной и голым задом, хранится какая-то экстренная инструкция. Йозефик схватил пушистый беличий отросток и выдернул изо рта водителя. Но предводитель белок не был бы предводителем белок, если бы покидал каждое занятое им дупло по первому требованию законного владельца или его товарищей. Оральный оккупант среагировал резко и жестко. Он вцепился лапками в нижние веки Реджо, а зубами – в хрящ между ноздрями. Йозефик тянул его все сильнее и черты водителя менялись все существеннее, вполне возможно даже необратимо. В конце концов усилия, прикладываемые Йозефиком, превзошли ресурсы организма белки. Раздалось два звука, будто хирург оправил резиновые перчатки. Единственной точкой контакта остался прокомпостированный нос.

– Уеи эу шамку шааки! Аа иык икуила! Ука! – взвыл Реджо под хруст носового хряща.

– У него хвост такой пушистый! Мне щекотно!

Несмотря на все невзгоды, водитель не отвлекался от дороги и вовремя вписался в поворот. Грузовик взвизгнул шинами и встал на колеса правого борта. Йозефик оказался почти висящим на носу Реджо. Белку такая посредническая роль мало радовала, и пушистая тварь, не имея возможности отбросить хвост (камушек в огород матери-природы), разжала зубы.

Виртонхлейновская голова пребольно стукнулась о дверцу, но самообладание (а точнее – одержимость инстинктом) из нее не расплескалось. Йозефик одной рукой умудрился открыть чемодан и швырнул в него коварного преступника. Хлопнувшая крышка прозвучала пожизненным приговором для грызуна. И для всех наличных средств, имеющихся в распоряжении молодого человека. Он даже не задумался, на какие финансовые жертвы сейчас пошел ради спасения своей умеренно изодранной шкуры.

Израненный шофер выровнял грузовик, и тот грузно опустился на все колеса, еще раз встряхнув содержимое кузова. Впереди лежало скучное прямое шоссе. Настоящее техногенное благословение. Оба так морально истощились, что не имели никакого желания обсуждать произошедшее.

Дубовые джунгли остались позади. На самой границе парка стоял памятник дорожным рабочим, проложившим это шоссе. Щербатая бетонная стела с вечным огнем перед ней. Маленькие тени с кисточками на ушах сидели вокруг огня и ждали, когда дожарится медвежья туша.

В прежнем, без труда сохраняемом молчании они въехали в предместья Лупри. Старые домики, окруженные яблоневыми садами, походили на грибы, только-только пробивающиеся из-под мха, да еще и присыпанные листвой. Их старые усталые стены вжимались в землю, будто камни, из которых они были сложены, хотели вернуться на историческую родину. Черепичные крыши терялись в кронах яблонь. Настоящая сельская идиллия.

«Жаль, яблони не в цвету. Когда они вообще цветут? Это вообще яблони? Не мой предмет», – думал Йозефик, когда ему удавалось открыть веки.

– Хм. Как думаете, стоит ли нам появляться в городе в таком виде? – успокоившись, Йозефик вспомнил о вежливости и посчитал неуместным обращаться к малознакомому человеку на «ты».

– Ммм… Ууу…

– Вот и я про то же. Что люди подумают? Выгляжу как пьянчуга какой-то.

Тут он был, конечно, не прав. Очень мало на свете пьянчуг, которые выглядят так, будто спали на колючей проволоке, да еще и ворочались.

– Ааа?

– Если в таком виде попадусь одному из своих преподавал, то у меня будут большие неприятности. Этим сухофруктам плевать, что сейчас лето. Весь мозг высосут. «Вы позор Университета», «куда смотрит ректорат и совет попечителей?», «какое моральное право вы имеете стоять в таком виде перед преподавателем?», «перестаньте истекать кровью в присутствии преподавателя!»… Тьфу!