Интриги дядюшки Йивентрия - Максим Ельцов Страница 22

Йозефик понял, что вся тяжесть ответственности за предприятие по спасению их душ легла на его плечи. Шофер окончательно расклеился и поник. Бормоча что-то самоуничижительное себе под нос, он уткнулся лбом в руль. В темноте раздался протяжный рев клаксона. Это вызвало в беличьем лагере некоторую суету. В голове молодого человека появился росток идеи, и, пока этот росток не погиб под холодными порывами ветров скепсиса и уныния, он скомандовал бодро и звонко, как дурак:

– Господин Кетр, извольте посигналить светом. Готов биться об заклад, что это напугает этих тварей.

От такого заразительного оптимизма господин Кетр даже проснулся. Он успел задремать лицом в руль, что, конечно, не так удобно, как рылом в салат, но тоже ничего. Он напрягся всем телом, когда прикоснулся к тумблеру, ответственному за фары. Его взгляд приобрел стальную жесткость, а губы сжались в решительную куриную попу. Наверное, он испытывал чувства, роднящие его с величайшими военными преступниками в истории.

Фары погасли, и вместе с ними исчезли все до единого красные огоньки. Реджо не блистал глубокими познаниями в каких-либо областях, отстоящих от двигателей внутреннего сгорания более чем на… Да какое там. Он вообще ничего, кроме них, не знал. Поэтому исчезновение отражений света фар в глазах озверевших белок он посчитал окончательным. Для него все белки исчезли. По правде сказать, он решил, что извел всех белок в мире.

С облегчением и радостью он включил фары. Вместе с ними вспыхнули и тысячи глаз, большей частью попарно. На этот раз образованное ими кольцо было существенно уже. Реджо взвизгнул и снова выключил фары. В темноте виднелись его округлившиеся бельма, которые он выкатил на Йозефика.

– Включи фары, трус несчастный, – жарко прошептал Йозефик, – они же в темноте к нам подкрадываются. С их клыков капает вонючая слюна, и они хотят нас сожрать. Грызть и рвать. Грызть и рвать. Включи фары, трус!

Реджо понурил голову и повиновался. Что-то в тоне попутчика его пугало до дрожи в коленках. Щелкнул тумблер. Фары осветили многотысячную армию парковых грызунов, вплотную обступивших грузовик. Некоторые особи с выражением тупой агрессии и явными признаками альфа-самцов на мордах уже вскарабкались на капот. Огромная, для белки, конечно, тварь стояла у лобового стекла, упершись в него передними лапами. Тварь переводила свой тяжелый взгляд исподлобья с Йозефика на Реджо. Под ее серой шкурой с темно-багровой полосой вдоль хребта перекатывались похожие на желуди мышцы. Нос, обычно очень подвижный и эмоциональный орган у грызунов, медленно следовал за взглядом.

Йозефик понял, что в данный момент составляется белковое меню и в ближайшее время его карьера может двинуться лишь в трех направлениях: первое, второе и десерт. Он засочился холодным потом. По краю сознания проскользнула мыслишка, что это уже не первый раз за сутки он потоизвергается, и он очень захотел помыться. Реджо же, не изменившись в лице, избавился от мокрых пятен на штанах, объединив их в одно большое.

Предводитель грызунов медленно поднял переднюю лапу и забавно пошевелил пальчиками с крохотными коготками. Если бы не атмосфера страха, наполнявшая все вокруг, особенно сгустившаяся вокруг отдельно взятых шоферских штанов, его действия могли бы показаться милыми. Йозефик и Реджо внимательно следили за манипуляциями, так как более ничего в этой ночи не двигалось. Ладошка пушистого исчадия парка стала для них центром мироздания. Такая концентрация на мелочах возможна только при регулярном злоупотреблении недосыпом.

Внезапно лапа опустилась обратно на стекло. Коготки впились в кремниевую плоть и под визги сумасшедших демонов медленно поползли вниз, оставляя за собой тонкие, как паутинки, царапины, казавшиеся, однако, разломами самой космической тверди. От кошмарного звука, который сразу после Предпоследней войны был признан негуманным методом ведения допроса и заменен на раскаленные иглы под ногтями и свинцовую клизму, Йозефик и Реджо еще сильнее съежились и зажали уши руками. Их лица превратились в трагические маски, которые выражали само страдание и ужас.

Пушистый палач же, напротив, наслаждался. Он заносил и опускал лапу снова и снова. Снова и снова повторял пытку. Это была музыка для его чудовищных ушек с кисточками. Искусство искусством, но голод важнее. Он сжал лапу в крохотный кулачок и ударил в расцарапанное стекло. В маленьком существе таилась далеко не маленькая сила. Лобовое стекло разлетелось от удара бриллиантовыми брызгами. Все лицо Реджо покрылось врезавшимися кровоточащими блестяшками. Не приведи боги ему в таком виде попасться стае сорок. Йозефику же досталась только одна царапина на левой щеке, зато высокохудожественная.

Беличья армия сбросила оцепенение и ринулась в брешь в стенах неприступной кабины. Поскрипывая коготками по лакокрасочному покрытию, шевелящаяся мохнатая масса торопилась на пир.

– Ходу! Ходу! Нас едят!!! – прорычал взбесившийся от запаха крови Йозефик.

Реджо с залитыми кровью глазами всем телом сполз на педаль газа, Тяжеленный грузовик очень лихо для машины своей комплекции рванул с места. Из-под колес полетели не отдельные камушки, а целый земляной вал. Белки, не успевшие вскарабкаться на грузовик, с истошным визгом пытались убраться с пути внезапно обнаглевшей трапезы.

– Визжат, как девчонки! Давай вокруг того фонтана, а потом обратно в эту аллею, – скомандовал Йозефик и отоварил чемоданом сразу пять или шесть белок, метавшихся по торпеде.

– По или против часов? По или против часов???

– Я за!

– Значит, по!

За пару секунд облепленный беличьими тельцами грузовик достиг фонтана, явно когда-то пышного, но ныне весьма унылого сооружения. Вокруг фонтана окончили свой жизненный путь различные транспортные средства вместе с их владельцами. Их тоскливые остовы (и транспортных средств, и владельцев), вырываемые светом фар из ночных объятий, могли составить великолепную экспозицию для Луприанского исторического музея «Аварии. От Мохнатых дней до нашего времени». Наши дни отображал бы один милый грузовичок.

Реджо явно обладал водительским талантом. Его грузовик двинулся в объезд фонтана по столь крутой траектории, что встал на левые колеса. Под действием то ли ковырялиационной, то ли крутиалисовой силы большинство белок улетело с грузовика во тьму ночную и даже не попыталось посверкать оттуда своими глазками. Понятливые создания эти белки.

Кареты, фаэтоны, двуколки, омнибусы, дорожные паровозы, ржавая газолиновая кобыла в компании с фонтаном в центре вызывали ощущение поездки на карусели. Бывают такие облупившиеся карусели в шапито. В дополнение к ним в город приезжают суицидальные клоуны-алкоголики и клетки, набитые зверьми с давно потухшими глазами. Только вот когда катаешься на карусели, ничего догнать не можешь, а на когда грузовике вокруг фонтана – легко! Вслед за белками в темноту улетели обломки транспортных средств древности, разнесенные хромированным бампером прогресса, представшим перед ними в облике хромированного бампера грузовика.

Подмяв под себя какую-то нескладную ржавую агрегатину с пятью колесами разного размера, грузовик с грохотом опустился на все положенные точки опоры. Реджо, полагаясь только на интуицию, потому что глаза его были залиты кровью, направил руль в направлении нужной аллеи.