Метро 2035. Злой пес - Дмитрий Манасыпов Страница 2

Ветер пах весной. Самой настоящей, без придури и обмана. Сладко, как и должно в мае, если тот на календаре. Травой и листьями, редкой гарью от костра из сухостоя и подобранных веток. И подснежниками, мать их, натурально, вылезшими наконец-то сраными подснежниками. Подтухшими, само собой.

Хаунд втянул воздух, скаля в ухмылке клыки и ровные желтоватые зубы, втянул аромат жизни широкими ноздрями горбатого носа. Он доволен, да, очень доволен, так и есть. Было с чего. Хаунд любил весну. Все оживает, заполняет собой недавние бело-серые пейзажи зимнего города. Прыгает, скачет, бегает, ползает и летает, шайссе. Вот прям как сейчас…

Караван из четырех носильщиков и их хозяина замер, вжимаясь в щели между ржавыми останками машин на парковке. Верно, где еще охотиться крыложорам, как не на людных дорожках-тропинках? А уж автостоянка, охренеть какая огромная, у держащегося «Космопорта» очень оживлена и всегда под завязку наполнена вкусными людишками. Вот они сюда и тянутся, доннер-веттер.

Длинное серое здание торгового комплекса, торчавшего на самом высоком самарском бугре, облюбовано всякой пакостью давно. Еще бы, сюда люди снуют постоянно, за одним, за другим. Прячься себе, сиди и жди, пока завтрак-обед-ужин сам припрется на двух ногах. И оно, если вдуматься, неплохо. Ему-то, Хаунду, всегда найдется подработка. Пусть и не самая выгодная, но все же… Жизнь-то человеческая сейчас ни в грош не ставится, верно, а вот груз у носильщиков – дело другое.

Ни о каких консервах и жратве речь не идет, все давно протухло или превратилось в говно да прах с пылью. Но ведь громада комплекса манит совсем другим.

Остатки хозяйственно-бытовых отделов, что самостоятельных клетушек, что «Ашана», не говоря о громаде строительно-ремонтного «Леруа Мерлен»… Это же настоящий Клондайк, что и говорить. Даже цемент иногда находится вполне себе пригодный. Или пластиковые трубы с фитингами для водных систем… как сейчас, например. Вон, четверо бедолаг, подрядившихся тащить на себе серо-белые трубы и мешки с кранами да муфтами, жмутся, косятся на торгаша, лапающего старенький Иж.

Купец попался умный, охотничья двустволка сейчас в цене. Заводу «Коммунар» с Петра Дубравы пришлось несладко, но ему удалось уцелеть. И не просто уцелеть, а основать личное курфюршество по всему юго-востоку города. А как еще, если завод федерально-казенный делал порох и все, что взрывается? Запасы оказались хорошими, а главное сокровище – люди, – выжили. То-то. Потому гаденыш-барыга сейчас и хватается за свой «ижак», но защищать если кого и собирается, то только себя, натюрлих.

Крыложор и его потомство, три аспидные бестии, крутили восьмерки над своим запланированным перекусом. Дырявые паруса кожаных крыльев, натянутые на странно выгибающиеся суставы с ребрами, должны вроде как еле-еле носить тварей в воздухе… Только должны – не значит «обязаны». Свихнувшаяся в Войну матушка-природа класть хотела на нормальную аэродинамику. Потому крыложоры и не боялись одинокого человечка с ружьем. Их же трое.

В-ш-ши-и-х… Три метра размах крыльев, кожаные простыни, изъеденные болезнями и паразитами, свистят все ниже и ниже.

В-ш-ши-и-х… Черно-серые пятна над людьми вращаются, кружатся, притягивают взгляд, сбивают с толку.

– Да пошли вы!

Ха! Один не выдержал, вскочил, сдирая респиратор, чтобы не мешал хватать воздух, рванул вперед. Ага… У него за спиной удобный мешок, стянутый ремнями и крепко висящий на лямках, бежать можно. То-то дернулся торгаш, чуть не пальнув вслед, делая из него подранка. Вот люди, а?! Им помереть грозит, а барыга только о доходе и думает.

Не стал стрелять, успев задрать ствол на свалившегося в пике мелкого крыложора. Тот вывернулся штопором, ушел в сторону. А этот, бегун, чего там?

Не прокатило, йа…

Второй птенчик, страшилище размером с десятилетнего ребенка, с крыльями в рост Хаунда, рванул следом, ломано взмахивая своими парусами. Человек заорал, мечась зайцем и пытаясь скинуть груз… Крыложор, зайдя слева, перелетел наискосок, вынырнув из-за правого плеча и почти незаметно махнув крылом. А на сгибах-то у них кривые, с мелкими зазубринками, шипы. Куда там твоему серпу для подземных ферм… м-да…

Кровь брызнула с внутренней стороны бедра, алая, бьющая далеко и сильно. Верно, тварь знала, куда метить, а рассеченная артерия это… дер Тод, смерть. Может, отстанут пташки от них?! Не, не желают.

Правильно, запас карман не тянет, а эти вообще любят дохлятинку. Дольше в гнезде поваляется грудой, так и грызть-жевать мягче.

Хаунд оскалился, рассматривая почти переставшего дергаться бегуна. Ну, пора и появиться на сцене. Стать, мать его, спасителем.

Ракету в сторону крыложоров, картонный цилиндр, рвануть за шнурок. Красно-раскаленная точка со злым воем вычертила дымный след, отогнала крылатых, заставив людишек что-то там радостно загомонить. Эй-эй, ходячая зарплата, отставить радоваться, оно ненадолго, йа.

– Э, бедолага! – Хаунд, спрыгнув с крыши крайней одноэтажной галереи, в несколько прыжков оказался рядом с торговцем. Присел за просевший внедорожник, густо покрытый мхом и набежавшим после дня Рубежа зло-ковылем. – Патроны побереги, не пуляй, шайссе.

– Ты кто?! – по-бабьи пискнул барыга.

– Хаунд. Могу вывести тебя отсюда, даже товар заберешь у того вон, что подох.

– Что хочешь?

– Двадцать процентов с выручки, и сразу. Или одного из носильщиков.

– А ху-ху у тебя не того, а?!

О, надо же, чей это голос со стороны параши? Никак, кого-то из вьючных животных на двух ногах.

– Скальп сниму, осел.

– Кто осел?

– Точно не я… – Хаунд, пошарив вокруг, нашел камень, кинул на голос. Там ойкнули и заткнулись. – Ты кто, человече?

– Вадик…

– Это понятно. Ты каким ремеслом на жизнь пробиваешься, горемыка?

…

– Вот и я о том же. Если ты, шайссе, тупо носишь груз, так завали хавальник и не отсвечивай. Эй, купец!

– Да?

– Ты меня знаешь?

– Тебя все знают.

– Эт хорошо… – Хаунд хрюкнул от удовольствия. – Я слово держу. Носильщики жребий кинут, и…

– Двадцать процентов.

Да ну?! Хаунд удивился так сильно, что даже вылез наружу, глядя на него. Или на нее?

– Не продешевишь?

– Мое дело.

Ну, точно – девка. Молоденькая еще, добрая, жалеет дуболомов, умеющих только таскать на горбу чужой товар.

– Да как скажешь. Что там у тебя в патронах?

…

– Заснула?

– Оба с дробью.

– Шайссе…

Дробь против крылатых это как… как из пушки по воробьям. Каламбур, конечно, но результат один и тот же – нулевой. Ладно.