Только хорошие умирают молодыми - Алексей Гридин Страница 19

— Ну ты даешь. Доверяешь, не доверяешь… Олег, ты случайно не в курсе, что мы все плывем в одной лодке? Какое тут может быть недоверие?

— Очень простое. Он какой-то не такой. Крысы — тоже не такие. Не чуешь сходства?

— Слушай, дорогой! — Данил Сергеевич даже разозлился. — Кончай чушь пороть и вести себя как параноик. Я понимаю, что ты до мозга костей военный человек и привык, что, согласно уставу, все должно быть единообразно выкрашено в один цвет, но нельзя же все понимать буквально. Медведи — не пчелы, и бегемоты — тоже не пчелы. Но разве бегемоты такие же, как медведи?

— Ладно, ладно, — замахал руками бывший танкист. — Я ему не доверяю, конечно, зато доверяю тебе. И если ты говоришь, что ему можно доверять…

— Смени тему, — бросил Кравченко. — И учти: по-моему, он нас слышит. Тем более что он умеет читать по губам.

— Что?

Паршин повернулся в сторону Музыканта, но тот вовремя отвел взгляд и тщательно изобразил, что его больше интересует, как Дмитрий проверяет снаряжение своих бойцов.

— Слушай, — Паршин оставил Олега в покое и толкнул Кравченко локтем, — а почему его Музыкантом зовут? Он что, играет на чем-нибудь? Вон, смотрю, волосы длинные да серьга в ухе.

— Да нет, — отмахнулся Кравченко. — Нам, впрочем, сначала тоже что-то такое показалось… Он же, когда мы его подобрали, сначала разговаривать вообще не хотел, только до меня иногда снисходил, отвешивал слово-другое. Все-таки отделали его здорово на улице, да еще в семье проблемы были, так что он чувствовал себя одиночкой, и нам, хоть мы его и спасли, накормили, оружие дали и к делу приставили, поначалу не очень доверял. Вот кто-то из наших тоже на его волосищи и серьгу в ухе посмотрел да на майку с какой-то страшилой намалеванной, которую Олег носил, — и точно как ты, подумал, что Олег — какой-нибудь рокер. Ну, рокер-то он действительно рокер, до сих пор по городу старые диски собирает, на которых такие же патлатые, как он, записаны. А чтобы сам играл — не, такого не знаю. Но вот приклеилось с тех пор: Музыкант да Музыкант. А коли приклеилось, то теперь и до смерти не отлипнет. И кстати, когда я говорил тебе сменить тему, я имел в виду, что про Музыканта больше ни слова. По-моему, вам пора.

— О, точно, — закивал Паршин и трусцой побежал к Дмитрию.

Олег тоже подошел к командиру группы.

— Значит, так, — сказал тот. — Вижу, все в сборе. Записка висела вон там.

Он показал на непримечательное высотное здание.

— Видите, мужики, там все двери выбиты, только одна на месте? Вот на нее и прилепили. На черной двери она очень качественно белела. План такой: выдвигаемся на ту сторону и неторопливо прочесываем окрестности в поисках хоть каких-нибудь следов. Олег, — он перевел взгляд на Музыканта, — на тебя особая надежда. Во-первых, если нас засекут, постарайся предупредить об этом заранее. А во-вторых, может быть, ты почувствуешь что-нибудь такое, чего мы не заметим. Не стесняйся говорить, даже если тебе будет казаться, что ты бредишь. Другой Олег, — Дмитрий повернулся к Паршину, — твоими делами займемся ближе к утру. Точнее решим по ходу дела. Но с рассветом нам нужно быть у себя. Все понятно?

— Все, — кивнул Музыкант.

— Так точно, — Паршин выглядел так, словно хотел козырнуть, и единственное, что мешало ему это сделать, — отсутствие фуражки.

Подошел Доцент:

— Все в порядке? Ну и отлично. Идете?

— Идем. Пора.

— Ну, удачи, мужики. Вернитесь только.

— Да уж постараемся.

Доцент хлопнул Дмитрия по плечу, повернулся, посмотрел на снайпера:

— Олег, а ты не геройствуй. Не за хвостами идешь.

— Да помню, помню.

— Вот и ладушки. Действуйте.

— Пошли, — велел Дмитрий.

Сначала шли цепочкой: впереди один из бойцов Дмитрия, за ним — Олег, потом сам Дмитрий, Паршин и еще двое бойцов. Четвертый замыкал цепочку, держась в паре десятков метров позади нее. Они без помех вошли в порубежье и двинулись во двор той самой высотки, на дверь которой кто-то прилепил загадочную записку.

Двор был как обычный послекатастрофный двор порубежья или «серой зоны»: грязный, замусоренный, неухоженный. Деревья, которые некому было подровнять, разрослись, опрокинутые ржавые мусорные баки раскатились с бетонного основания, в дальнем конце плескалась здоровенная мутная лужа. Не было не только никаких следов присутствия крыс — Музыкант мог с уверенностью сказать, что и серые твари не радовали это место регулярными посещениями.

— Вадик, — негромко окликнул шедшего впереди бойца Дмитрий, — стой.

Тот остановился, крутя головой по сторонам. Группа подошла к нему.

— Ничего, — констатировал командир. — Пусто. Ты что скажешь? — Он внимательно посмотрел на Олега.

Тот пожал плечами. Сказать снайперу действительно было нечего. Двор. Грязь. Разруха. Брошенный у ворот гаража старенький «Москвич» со спущенными шинами и хищно ощеренными осколками выбитых стекол. Выщербины от пуль на уровне второго этажа. Рассыпанные под одним из окон пластмассовые куклы, выцветшие до белизны, наполовину утонувшие в грязи. Здесь давно никто не живет.

— Тихо, — обронил Музыкант единственное слово.

— Это подозрительно? — быстро спросил Дмитрий.

— Да нет. Даже в «серой зоне» есть целые кварталы, где крысы практически не появляются. Так что ничего необычного.

— Тогда делаем так. Вадик, Боря — вы туда. — Он ткнул рукой в сторону чернеющей арки. — Посмотрите следующие два двора — и обратно. Ясно? Отлично, выполняйте. Андрей, Роман — вы вдоль дома, загляните за угол, пробегитесь до соседнего дома, гляньте там во дворе — и тоже назад. Мы пока останемся здесь.

Бойцы Дмитрия неторопливой рысцой разбежались, как им было указано. Олег посмотрел в небо. Ночь обещала быть лунной, и это было не очень хорошо. Редкие облачка проносились мимо луны, как будто специально старались не прикрыть ее даже краешком. Когда на небе творится такое, трудно прятаться и легко искать.

— Слушай, Музыкант, — неожиданно спросил Дмитрий, — а это правда? Ну, все то, что про тебя говорят?

— Все? — усмехнулся Олег. — Все — конечно, неправда.

— А что тогда правда?

— Ну, смотря что тебя интересует. Точно могу тебе сказать, что не умею ходить по воде, возвращать людей с того света, изгонять демонов и превращать воду в вино. Разочаровал?

— Точно, — хохотнул командир группы, — разочаровал. Именно самое оно, что разочаровал. Я-то грешным делом подумал, что Штаб выделил нам на время супермена, который одним махом семерых побивахом. Да и от вина я никогда не отказываюсь. А если серьезно, Олег, говорят, что ты крыс на расстоянии чувствуешь. И никогда не промахиваешься. Будто бы у тебя пули заговоренные.

— И как же, интересно, я их заговариваю? Да уж, доля истины в том, что я редко промахиваюсь, конечно, есть. Но это всего лишь дело тренировки. Я, командир, до Катастрофы увлекался пулевой стрельбой. По секциям занимался, из тиров не вылезал. Вот и весь секрет. А касательно того, чтобы чувствовать крыс…