Люди Края - Владимир Зырянцев Страница 19

Капитан Петерсон второй день находился в мрачном настроении. Оно овладело им еще до отлета, на Луне-Второй, когда диспетчер сообщила, что у него в экипаже вынужденная замена. Электронщик Чанг Норрис внезапно заболел, вместо него полетит… полетит… — диспетчер пошуршала рапортичками и наконец нашла нужную — полетит Мариус Смит. Тоже очень опытный специалист, только что прибыл с курсов переобучения. Так что капитан может спокойно готовиться к старту.

Первое, что пришло в голову Теодору Петерсону: Чанг, парень надежный и работящий, но при этом слегка безалаберный, перебрал в одном из баров космопорта и ему стыдно в таком виде появляться перед командиром. Или того хуже: электронщик, готовый часами сражаться во всякие «Битвы драконов» или «Систему монстров», ввязался в азартную игру, крупно проиграл и не может расплатиться. Сидит, бедняга, у себя в номере и боится выйти, чтобы не попасть в руки разъяренных мафиози. Правда, Петерсон плохо представлял, откуда на Луне-Второй могут взяться мафиози, но чего не бывает в наше время.

Однако диспетчер быстро развеяла его подозрения. Оказалось, Чанг действительно болен, но что именно с ним стряслось — никто не знает. Ночью он внезапно почувствовал сильнейшие боли в желудке — настолько острые, что вызвал врача. Тот, подозревая аппендицит, направил парня в хирургический бокс, но там выяснилось, что с аппендиксом у электронщика все в порядке, зато не в порядке с печенью и легкими — прямо на глазах врачей у него развивался отек. В общем, сейчас возле него собрались все медицинские силы космопорта, и парня готовят к отправке на Землю.

Петерсон помчался в госпиталь и успел как раз вовремя: Чанга уже грузили в ульдер. Хотя выглядел он неважно, но держался хорошо: потребовал, чтобы «этот, которого вместо меня пришлют», не занимал его каюту, а жил в запасной, и вообще, чтобы к следующему рейсу его на борту не было — он, Чанг, на Земле задерживаться не собирается. Петерсон еще успел пошутить с электронщиком о возможности его задержки на Земле после знакомства с хорошенькой медсестрой («Лучше с реаниматором, нет, с патологоанатомом», — поправил Чанг), но тут его прогнали — ульдер отправлялся.

Зато на капитана насели врачи. Одни интересовались, не принимал ли Чанг время от времени какие-нибудь препараты; другие допытывались, не высаживался ли экипаж «Гренландии» на планеты типа Никты или Крона, не сделав необходимых прививок. От этих расспросов Петерсону стало совсем тошно: вот работают люди рядом с тобой, дышат тем же очищенным воздухом, а разницы между межпланетным катером и тяжелым транспортом не видят.

Не улучшило настроение капитана и знакомство с присланным на замену Мариусом Смитом. Новый электронщик представлял собой просто образец сотрудника галактических линий: лицо розовое, вид бодрый, форма выглаженная, держится скромно — хоть в витрину помещай, в назидание курсантам. У него и багажа-то практически не было, одна небольшая сумка, словно он не в вакууме собрался два месяца болтаться, а решил сходить на тренировку в ближайший спортзал.

Спустя пару часов после старта стало ясно, что новичок начисто лишен недостатков и вредных привычек: не пьет, не ругается, разговоров о девушках не поддерживает, добавку за обедом не просит и вообще к еде равнодушен. Тео Петерсон поймал себя на том, что его подмывает пролить на чистенький китель дублера немного соевого соуса, добавив для колорита пару капель машинного масла. Немного примирила капитана с новичком как раз еда: когда стали распределять дежурства по кухне (должность кока на «Гренландии», ввиду малочисленности экипажа, не была предусмотрена) и Смита как новенького назначили первым — прямо с вечера, — он, потупившись, заявил, что к обязанностям приступить, конечно, готов, но за результат не ручается. Потому что начисто лишен кулинарных способностей и вообще вкуса. В общем, не жалуйтесь и пеняйте на себя. «Ну хоть что-то», — буркнул про себя Петерсон и тут же пересмотрел график, заменив Смита на штурмана Иллеша: перед входом в Коридор экспериментировать с пищей не стоило.

В Коридор им предстояло входить ночью. За час перед этим Петерсон, как полагалось, произвел проверку всех систем. Не поленился, слазил вместе с логистом в трюм, проверил крепление груза. Вдруг что плохо закреплено и при входе в Коридор произойдет смещение — вот и сбой в курсе, и выбросит их на пару астроединиц ближе или дальше. Убедившись, что все в порядке, что штурман дважды рассчитал параметры входа, а экипаж уже занял свои места, Петерсон последним улегся в компенсаторное кресло и надвинул колпак.

…Пробуждение, как всегда, было тяжелым. Верно говорят, что больше всего это похоже на ощущения при тяжелом похмелье. Может, поэтому космонавты стараются сильно не напиваться: уже в вакууме этого удовольствия набрались. Петерсону приходилось слышать и другое сравнение, чисто женское, но тут он ничего сказать не мог: чего испытать не доводилось, того не доводилось.

Правда, когда капитан взглянул на экраны, настроение его несколько улучшилось — впервые после сообщения о болезни Чанга. Оказалось, что вышли они очень удачно — до Аристеи-2 оставалось лишь трое суток лёта. Это означало досрочную доставку первой партии груза, экономию времени и топлива, а в перспективе — премию экипажу. Неплохо, совсем неплохо.

Капитан сообщил приятную новость команде, попутно выясняя самочувствие. Как всегда после Коридора, все выглядели уставшими, а Туркан, логист, вообще еле держался на ногах, и Иллеш, выполнявший заодно обязанности врача, сделал ему укол. Единственным, кто выглядел как огурчик, был Мариус Смит. «Словно из яйца вылупился», — подумал Петерсон, глядя на то, как электронщик с широкой улыбкой откидывает колпак кресла.

Размышления об удивительной приспособляемости новичка прервал сигнал вызова.