В третью стражу. Автономное плавание - И. А. Намор Страница 18

– Можешь не объяснять, – махнул рукой Олег. – Не первый год знакомы.

– Ну, а раз понимаешь, посмотри на вещи здраво, – Федорчук оглянулся на Матвеева и попросил: – Булькни там, что ли, а то у меня от напряжения весь алкоголь сгорел.

– Ладно, господа алкоголики! – Матвеев насупился, но налил всем, и себе тоже.

– Специальности у нас здесь такие, – продолжил между тем Виктор, – что даже если до войны дотянем, ее вряд ли переживем. Компраневу?

– Ну и?.. – Олег докурил сигарету, взял со стола две рюмки, свою и Федорчука, и подошел к разгуливающему по комнате другу. – Держи.

– Спасибо, – кивнул Виктор. – Причем мое положение самое гадкое. Надо объяснять?

– Не надо, – откликнулся из-за стола Матвеев. – Тебе точно надо ноги делать. И знаешь, у меня для тебя даже документик, кажется, завалялся.

– Что значит «кажется»? – нахмурился Олег.

– Проверить надо, – объяснил Степан. – Знает ли об этих документах кто-нибудь еще. Если нет, все в ажуре. Документы, можно сказать, идеальные. Ты же по-французски без акцента?

– Ну? – поднял бровь Виктор.

– Будешь французом, вернее эльзасцем.

– Серьезно?

– Витя, ты за кого меня принимаешь?

– Тогда ладно, – улыбнулся в ответ Федорчук. – Буду французом.

– Ну, и ладушки, – Матвеев опрокинул в рот рюмку, крякнул, разом нарушив образ английского джентльмена, и тоже потянулся к сигаретам Ицковича. – Дай, что ли, и мне подымить.

– Травись! Мне не жалко! – усмехнулся явно успевший взять себя в руки Олег. – У меня еще есть, но ты все-таки помни, Степа, когда дым пускаешь, на чьи деньги эта отрава приобретена.

– Не боись!

– Ну, а по существу? – спросил Олег, усаживаясь на место. – То, что Витю надо вынимать, ясно. Но…

– Нас всех следует вынуть, – Матвеев не шутил.

– Почему?

– Потому что три человека не в силах повернуть колесо истории вспять. Ты ведь это собрался сделать, не так ли? Так вот, мы его даже притормозить вряд ли сможем, не то что остановить.

– Типа бодался теленок с дубом? – Олег взял в руки пачку «Житана» и сидел, как бы раздумывая, закурить еще одну или хватит.

– Хуже! – встрял в разговор Федорчук. – Слон и Моська. Теленок дуб может и сотрясти, если со всей дури боднет, а вот слон Моську даже не заметил.

– Можно попробовать передать информацию заинтересованным лицам…

– Можно, – согласился Матвеев. – Но могут и не поверить. Впрочем, это можно было бы и обдумать. Только обдумывать такие вопросы лучше, как мне кажется, на спокойную голову и не здесь, а где-нибудь в Аргентине или, скажем, Чили.

– Почему именно в Аргентине? – спросил Виктор.

– В любой латиноамериканской стране, – развел руками Степан. – Но Аргентина или Чили все-таки предпочтительнее. Там и деньги на наших «ноу-хау» можно сделать, и затеряться легко. И оттуда – если захотим – вполне можно начать большую игру.

– Большую игру, – повторил за ним Ицкович. – Узнаю англичанина во всем, даже в мелочах. Кажется, только что ты убеждал меня, что нам ничего не добиться.

– Вероятнее всего, – похоже, что Степан над этим уже думал и успел прийти к определенным, неутешительным, выводам. – Но если все-таки попробовать – а я за то, чтобы попробовать – то лучше делать это с безопасного расстояния.

В словах Степана содержалась большая доля правды, это понимали, разумеется, и Виктор, и Олег. Другое дело, что им двоим – возможно, в силу типов темперамента – трудно было согласиться даже с очевидным. Время шло, слои табачного дыма над головами друзей уплотнялись, а муть за окном наливалась чернотой, но истина, которая по уверениям древних римлян давно должна была уже родиться в споре, появляться на свет решительно не желала.

Извечные русские вопросы, обозначенные в самом начале беседы, оставались неразрешенными, потому что никто из собравшихся в этой комнате «попаданцев» не мог – несмотря на неслабый, в принципе, интеллект и немалые знания – ответить на куда как более актуальные. Например, как предотвратить Вторую мировую войну и можно ли вообще ее предотвратить? А между тем вопрос-то был, по совести говоря, центральный. На миллион долларов, как говорится.

От ответа на этот, по-настоящему проклятый, вопрос зависело все остальное, как жизнь от кислорода. Но вот беда, ни один из трех друзей в отдельности, ни все вместе – путем, так сказать, мозгового штурма – ответа найти так и не смогли. И более того, никакой уверенности, что хотя бы одно из их предположений содержит в себе нечто большее, чем фантазию уставшего от напряжения мозга, – у «вселенцев» тоже не было. А в голову уже лезли новые вопросы. Как, например, можно помочь СССР, не превращая одновременно Сталина в еще худшего монстра, чем он был на самом деле? Впрочем, по поводу этого последнего утверждения у друзей моментально возникли разногласия.

В последнее время Матвеев был к Сталину индифферентен, поскольку положительные качества Иосифа Виссарионовича, которые Степан готов был за ним признать, почти компенсировали те отрицательные черты вождя, на которые профессор тоже глаз не закрывал. Однако не так обстояло дело с Ицковичем, который «ирода усатого» на дух не переносил, но соглашался, что в данных условиях другого столь же естественного и, главное, эффективного союзника у них нет и быть не может. Федорчук вождю как бы даже симпатизировал, но при этом опасался, что, резко усилившись, Сталин «наворотит» в стране и мире таких дел, что мало никому не покажется. С другой стороны, не к англичанам же идти?

Что характерно, ни Гитлер, ни Лаваль, как конфиденты не рассматривались вообще. Бурное обсуждение других, кроме Сталина, кандидатур, привело лишь к двум, безусловно согласованным решениям. Первое, если помогать, то не только СССР, но также, возможно, и Англии, и даже Америке, хотя и в гораздо меньших объемах, потому как их чрезмерное усиление тоже никому не выгодно. Во-вторых, открываться – то есть сообщать о себе правду – ни в коем случае нельзя, потому что, если даже поверят, то судьба новой «Железной маски» никого из друзей не прельщала.

Но не поверят, вот в чем дело. И это, пожалуй, три. Государства – инертные системы. Заставить их изменить политику – то же самое, что пытаться руками столкнуть с рельсов прущий вперед паровоз. Но тогда опять-таки ничего лучшего, чем податься в Чили, придумать невозможно. Таково, во всяком случае, оказалось решение, которое они ближе к вечеру все-таки приняли.

– Ладно, – согласился несколько даже охрипший от споров Федорчук. – Чили так Чили. Альенде, и все такое.

– Альенде, по-моему, где-то в Европе сейчас, – предположил Ицкович. – Послом. Или послом был поэт?

– Какой поэт? – Матвеев посмотрел на пустую бутылку и саркастически покачал головой.

– Не помню имени, – развел руками Олег. – Был у них… черт! А! Точно! Это Неруда был послом, только не помню где.