Змей и голубка - Шелби Махёрин Страница 17

Рид

Поздним утром на тренировочной площадке звенели мечи. Прогоняя прочь осеннюю прохладу, лучи солнца согревали нас, и с меня струился пот. В отличие от прочих шассеров рубашки я не снял. Она липла к коже у меня на груди. Наказывала меня.

Я позволил уйти еще одной ведьме. Отвлекся на веснушчатую воровку и не понял, что в доме таится демон. Селия была разбита. Она даже не могла смотреть на меня, когда отец уводил ее в дом. При воспоминании об этом меня бросило в жар. Очередная неудача.

Жан-Люк сбросил рубашку первым. Наш учебный поединок продолжался уже несколько часов, и его темная кожа блестела от пота. Руки и грудь Жана-Люка покрывали ссадины – по одной за каждый раз, когда он позволял себе сболтнуть лишнего.

– Все о ведьмах своих думаешь, капитан? Или, может, о мадемуазель Трамбле?

В ответ я ударил Жана-Люка по руке деревянным мечом. Затем отразил ответный удар и ткнул его локтем в живот. Сильно. Еще две ссадины добавились к прежним. Я надеялся, что у него останутся синяки.

– Как я понимаю, это значит «да». – Жан-Люк согнулся пополам, схватившись за живот, но все равно ухитрился фыркнуть. Видимо, стоило ударить еще посильнее. – На твоем месте я бы не волновался, уже скоро все позабудут о фиаско с особняком Трамбле.

Я вцепился в меч до белых костяшек и почувствовал, как у меня дергается челюсть. Не дело это – кидаться в драку на самого давнего друга. Пусть даже этот друг – жалкий мелкий…

– В конце концов, королевскую семью ты все-таки спас. – Жан-Люк выпрямился, все еще держась за бок, и усмехнулся еще шире. – Хотя, справедливости ради, ты также порядком опозорился с той ведьмой. Не уверен, что тебя понимаю. Отцовство – это не ко мне… А вот вчерашняя воровка и впрямь была хороша…

Я ринулся на него, но Жан-Люк, хохотнув, отразил удар и толкнул меня в плечо.

– Успокойся, Рид. Ты ведь знаешь, я просто шучу.

С тех пор как меня повысили, его шутки перестали быть такими уж смешными.

Жан-Люк оказался на пороге церкви, когда нам исполнилось по три года. Во всех моих воспоминаниях он присутствовал так или иначе. У нас было общее детство. Общая спальня. Общие знакомства. Общий гнев.

Некогда и наше уважение друг к другу было взаимным. Но то было прежде.

Я отступил, и Жан-Люк демонстративно вытер руки о штаны. Несколько наших братьев засмеялись. Но резко замолкли, увидев выражение моего лица.

– В каждой шутке есть доля правды.

Он присмотрелся ко мне, все еще улыбаясь. Эти бледно-зеленые глаза не упускали ничего.

– Возможно… но разве не велит нам Господь отвергнуть ложь? – Он не дал мне ответить. Как и всегда. – «Говорите истину каждый ближнему своему», гласит он, «потому что все мы части тела единого».

– Я знаю, что сказано в Писании.

– Так зачем же мешать мне глаголить истину?

– Затем, что глаголешь ты слишком много.

Жан-Люк засмеялся громче, открыл рот, готовясь сразить нас очередной своей остротой, но тут, тяжело дыша, его перебил Ансель. Непослушные волосы его вспотели, а к щекам прилила кровь.

– Если что-то можно сказать, это еще не значит, что нужно. К тому же, – добавил он, рискнув покоситься на меня, – вчера на параде Рид был не один. Равно как и у особняка.

Я в упор уставился в землю. Не стоило Анселю вмешиваться. Жан-Люк оглядел нас обоих с нескрываемым любопытством, а затем воткнул меч в землю и оперся на него. Потом прошелся пальцами по бороде.

– Да, но, похоже, именно Рид воспринимает произошедшее особенно близко к сердцу, верно?

– Хоть кто-то должен. – Эти слова сорвались с уст прежде, чем я смог сдержаться. Я сцепил зубы и отвернулся, чтобы не сказать и не сделать еще чего-нибудь, о чем позднее пожалею.

– Ах вот оно что. – Глаза у Жана-Люка загорелись, и он бодро расправил плечи, забыв про меч и бороду. – Вот в чем тут дело, да? Ты разочаровал Архиепископа. Или Селию?

Раз.

Два. Три.

Ансель нервно переводил взгляд между нами.

– Как и все мы, – сказал он.

– Возможно. – Улыбка Жана-Люка растаяла, и в его глазах блеснуло нечто, чему я не мог найти названия. – Но только Рид – наш капитан. Только Рид наслаждается привилегиями этой должности. Возможно, по справедливости только Рид и должен нести ответственность за произошедшее.

Я бросил меч на стойку.

Четыре.

Пять.

Шесть.

Я заставил себя глубоко вздохнуть, мечтая, чтобы гнев в груди развеялся. Подбородок у меня все еще дергался.

Семь.

«Ты властвуешь над собою. – Голос Архиепископа пришел ко мне из детства. – Гнев не может взять над тобой верх, Рид. Дыши глубже. Считай до десяти. Совладай с собой».

И я повиновался. Медленно, но верно мои плечи расслабились. Жар в щеках остыл. Дыхание выровнялось. Я сжал плечо Жана-Люка, и его улыбка померкла.

– Ты прав, Жан. Виновен я. Я принимаю всю ответственность за это.

Ответить тот не успел – на площадку вышел Архиепископ. Его холодный взгляд нашел меня, и я мгновенно прижал кулак к груди и поклонился. Остальные последовали моему примеру.

В ответ Архиепископ кивнул.

– Вольно, шассеры. – Мы разом поднялись. Когда Архиепископ жестом велел мне подойти ближе, Жан-Люк нахмурился сильнее. – Сегодня по Башне ходит молва о вашем дурном расположении духа, капитан Диггори.