Лисье зеркало - Анна Коэн Страница 16

– Верно, – степенно кивнул Влас Катич. – Но я этот лес не просто валил, а был бригадиром, а потом и вовсе управляющим поместьем. Целым поместьем! – Он развел руками, будто показывая масштабы своей влиятельности.

– Да слышали мы уже твои рассказы. Только разве не выгнал тебя старый граф? – ехидно осведомилась Маришка.

Влас Катич допил остатки портвейна и, грохнув стаканом об стол, тяжко вздохнул, встал и, отойдя к окну, драматично закурил.

– Очернили! Завистники! – Облачко сизого дыма повисло над его головой, обращенной к порту.

Все повернулись к нему, готовые выслушать историю, явно рассказываемую не впервые.

– Да не выгнал бы он меня, никогда б не выгнал. – Влас Катич затянулся в очередной раз. – Если б не этот твареныш… я ж верой-правдой десять лет служил, оба поместья на меня равнялись. Да только… – Тут он повернулся к компании. – Все же знают нынешнего председателя Комитета по правам рабочих?

– Жоакин Мейер, – утвердительно кивнула Хелена.

– Он самый. Я ж его с этих самых пор знал. – Он показал ладонью уровень чуть выше подоконника. – Он и занял мое место, уж очень графу приглянулся. Весь чистенький, хоть и из грязи вылез. Его же от иберийца-бандита старая дева прижила, на первого попавшегося кинулась, а родив – померла. Вырастил его дядька. Строгий, хоть сам и пил по-черному. Лупил каждый божий день розгами, дурь, говорит, выбивал. Да видно, не всю выбил.

– Но, говоря по справедливости, если бы не этот Мейер, мы бы тут не сидели так запросто и не пили бы этот замечательный портвейн, – примирительно заметил Павел, поболтав остатками питья в бутылке.

– И правда что, – согласился, опустив плечи, Влас Катич и вернулся к столу.

Дружеская беседа продолжалась. Маришка делилась воспоминаниями о своей юности в деревне и о том, как она пасла коров на солнечных лугах, пока не подалась за заработками в город и не встретила Павла. Луиза заметила, как теплеет ее резковатый голос каждый раз, когда речь заходит о муже. Ей очень нравилась эта атмосфера взаимной любви и нежности.

Именинница продолжала бы и дальше, но все услышали громовой храп прикорнувшего на столе среди тарелок Власа Катича. Тогда Павел поднялся и потащил расслабившегося старика в его комнату. Вернувшись, он предложил вызвать гостьям извозчика, ведь время было позднее, а хозяева, даже если бы очень хотели, не смогли бы расположить всех в своей скромной комнатушке.

Оказавшись в повозке, Хелена взбодрилась от ночного воздуха и начала болтать, как обычно:

– А я забыла, представь себе! Всем хотела рассказать и забыла. Свадьбу готовят, королевскую. Принцесса Агнесс выходит замуж за Антуана Спегельрафа. В городской ратуше. Ух, хотела бы я увидеть ее платье! И коронация в тот же день, представляешь? У нас снова будет король, здорово же?..

Услышав знакомые имена, Луиза будто немного протрезвела и встрепенулась. Попыталась вспомнить лицо старшего брата и не смогла – слишком давно видела его в последний раз. Король… Кто бы мог подумать. Должно быть, отец доволен.

Зайдя наконец в свою комнату, Луиза вернулась в сумбурное хмельное состояние. Мысли в голове путались, соединяясь между собой в непредсказуемые цепочки. Едва ее голова коснулась тонкой подушки, она мгновенно погрузилась в сон.

Луизе снились залитые солнцем луга у горной речки Флог, по которым, оседлав механическую корову, мчался Фабиан Дюпон, а его волосы развевались на ветру под оглушительные аплодисменты всего швейного цеха. Особо пылкие девушки падали в обморок, когда тот рассыпал воздушные поцелуи, гарцуя на своем скакуне. Внезапно из толпы выбежала Анхен Монк, ударила его по голове метровой линейкой, и образ разлетелся во все стороны белыми чайками, которые, оглушительно вереща, пытались достать ее клювами. Рассвирепев, Анхен принялась сорить звонкими монетами из сита прямо на сверкающий от капель дождя тротуар, в который превратился зеленый луг, а толпы работников с факелами в руках кинулись их собирать, избивая друг друга и причиняя страшные увечья. Среди них Луиза разглядела и старого Власа Катича, который без умолку кричал: «Очернили! Завистники!» – пока один из рабочих не отрубил ему голову тесаком. Тогда тот превратился в гуся и степенно зашагал по безлюдному коридору королевского дворца, проходя мимо трупа Иоганна Линдберга с распахнутыми серыми глазами.

***

Следующий день на работе показался Луизе пыткой: стрекот машинок, хлопанье дверей, шорох ткани – каждый звук казался ей нестерпимым и впивался в виски, отзываясь где-то за глазами. К тому же ее страшно клонило в сон и приходилось больно щипать себя за переносицу, чтобы не упасть лицом прямо на машинку. От духоты и шума перед глазами все плыло и вздрагивало. Хелена тоже выглядела нездоровой и осунувшейся, в то время как Маришка держалась обыкновенно бодро, только изредка обеспокоенно поглядывала на подруг. Даже странно, что Анхен не подошла и не учинила им разнос, почувствовав момент слабости.

Не только часы, но даже минуты тянулись мучительно долго, а после работы еще была лекция Густава, которую Луиза ни за что не хотела бы пропустить.

К звонку со смены Луиза была полностью истощена; кроме того, она не смогла заставить себя съесть ни крошки за обедом. Она заметила, что Хелена бочком прокрадывается к выходу с фабрики, явно намереваясь улизнуть. Почувствовав на себе взгляд Луизы, Хелена обернулась к ней, сделала страдальческое лицо и знаком попросила не выдавать ее. Лу понимала подругу, но сама осталась.

Как и всегда, она внимательно вслушивалась в каждое слово Густава, ловила каждую его мысль. Если бы он обратился прямо к ней и спросил, что же она запомнила из его лекций, та бы пересказала все без запинки. Чтобы понять сказанное им, Луиза представляла разные сценки, где придавала человеческие черты заводам и гильдиям, – это было очень увлекательно. В какой-то момент образы в голове Луизы вышли из-под контроля, и хотя ей казалось, что сама она продолжает внимательно слушать лекцию, словно бы потерявшую логику и принявшую странный оборот, со стороны было видно, что она уснула, безвольно приоткрыв рот и уронив голову на грудь.

Три звонких щелчка прямо у нее над ухом прозвучали как удары хлыста, и Луиза подскочила, испуганно всхлипнув. Перед ней стояла Анхен Монк с пугающей плотоядной улыбкой и красными пятнами на щеках и шее. Как правило, она не вмешивалась в ход лекции, но случай Луизы показался ей вопиющим.

– Не выспались за работой, фрекен? – ядовито начала она. Густав оторвался от своих бумаг и вместе со всеми уставился на неприятную сцену. – Или лекции герра Юнсона слишком скучные для вас? Нет? Слишком непонятные? Молчите?!

– Анхен, оставь девушку, – примирительно окликнул ее Густав, улыбаясь самой мягкой своей улыбкой. – Здесь так душно, что я и сам сейчас усну. Удивительно, как вы все еще это терпите, – обратился он к своим слушательницам, а те, переглядываясь, захихикали, ведь фразу лектора можно было отнести и к фрекен Монк. – Давайте лучше откроем окно, так всем станет легче!

Обстановка немного разрядилась, а воздух в столовой посвежел – пахло первым дождем. Густав вернулся к своим бумагам и продолжил как ни в чем не бывало, а фрекен Монк заняла обычное место у входной двери. Луиза боялась пошевелиться от стыда за свой промах, но сонливость полностью ее покинула. Особенно ей было неудобно перед Густавом. Она не хотела, чтобы он думал, будто Луиза не слушала. А как он вступился за нее перед Анхен! Это были благородные слова прекрасного человека, надо непременно его поблагодарить. Решено: сегодня она переборет свою застенчивость и объяснится перед ним за этот поступок.