Мерцающие - Тед Косматка Страница 16

– Ты хорош собой? – спросила она.

– Что?

– Мне любопытно.

Она нащупала меня в темноте, расчесала пальцами волосы.

– Это важно?

– У меня строгие требования.

Я и не хотел, а рассмеялся.

– В таком случае, да. Я потрясающий.

– Не знаю, не знаю.

– Ты мне не веришь?

– Может, лучше навести справки на стороне.

– Тогда зачем было меня спрашивать?

– Мне было любопытно, как ты считаешь.

Я взял ее ладонь и положил себе на лицо.

– Я такой, как ты видишь.

Прохладная рука на моей щеке. Долгое молчание, а потом она спросила:

– Почему ты приехал сегодня?

Я вспомнил щенка в ящике. Свет, оставшийся без наблюдателя.

– Не хотелось быть одному.

– Ночью тебе тяжелее всего. – Она просто констатировала факт. Огонь горячий. Вода мокрая. Ночью тяжелее всего.

В разговоре со слепым есть преимущество – слепой не видит твоего лица. Не знает, что попал в больное место.

– Над чем ты работаешь? – спросил я, чтобы переменить тему. – Ты никогда толком не объясняла.

– Ты никогда толком не спрашивал. Назовем это производством звука.

– И в чем штука?

– Берешь тон широкого, смешанного диапазона и удаляешь все лишнее.

– Удаляешь?

Ее тонкая рука обняла меня за шею.

– Звук может быть гибким инструментом. Катализатором или ингибитором химических реакций. Начни с максимальной плотности частот и отрезай все, чего не хочешь слышать. В каждом всплеске помех скрыт концерт Моцарта.

И опять я не понял, шутит ли она.

Я сел на кровати в неосвещенной комнате. В эту минуту в темноте мы были одинаковыми. Наши миры станут разными, только когда я зажгу свет.

– Тяжелее всего утром, – сказал я ей.

Через несколько часов взойдет солнце. Подступит или не подступит боль.

– Время идти.

Она провела ладонью по моей голой спине. Она не стала меня удерживать.

– Время, – прошептала она. – Нет такого зверя. Только сейчас. И сейчас.

Она прижалась губами к моей коже.

* * *

На следующий день я оставил секретарше Джереми записку – просил его зайти ко мне.

Через час в дверь постучали, он вошел в лабораторию.

– Что-то нашел? – спросил он. Он был в пиджаке. Я знал, что ему предстоят совещания. Вот так и отличают администратора от ученого – по цвету костюма. Сатвик и Забивала стояли у меня за спиной.

– Мы нашли.

На лице его было смятение.

– В записке сказано – новая находка?

– Посмотри сам.

Джереми наблюдал за ходом эксперимента. Заглядывал в ящик. Самолично добивался коллапса волны.

Потом мы посадили в ящик щенка и повторили заново. Мы показали ему картину интерференции.

И опять лицо его выразило смятение. Он сомневался в увиденном.

– Почему не сработало? – спросил он.

– Не знаем.

– Но в чем разница?

– Только в одном. В наблюдателе.

– По-моему, я не понимаю.

– Ни одно из испытанных до сих пор животных не смогло изменить квантовую систему.

Он поскреб в затылке. Между бровями у него пролегли морщины – единственные черты беспокойства на гладком лице. Он долго задумчиво молчал, разглядывая установку.

Я его не торопил.

– Черт меня побери! – высказался он наконец.

– Да, – сказал Забивала.

– Это воспроизводится?

– Сколько угодно. – Я подошел и выключил машину. Гудение стихло.

– Никуда не уходи! – Джереми выскочил за дверь.

Мы с Забивалой переглянулись.

Через несколько минут Джереми вернулся в компании еще одного человека в костюме. Этот был постарше, седой. Старший администратор. Имя, стоящее за итогом квартальной аттестации. Одна из подписей под моим увольнением.

– Покажи ему.

Я показал.

И этот дошел до понимания.

– Господи… – сказал он.

– Надо еще много опытов провести, – объяснял я. – Перебрать все роды, классы и семейства… особенно интересны приматы, поскольку они эволюционно ближе к нам.

– Конечно, – выговорил администратор. Глаза его смотрели куда-то вдаль. Лицо было лицом контуженого. Он еще обрабатывал информацию.

– Нам могут потребоваться дополнительные материалы.

– Вы их получите.

– И бюджет.

– Сколько угодно, – сказал администратор. – Просите сколько нужно.

* * *

Организация заняла десять дней. Мы наладили сотрудничество с зоопарком Франклина. Перевозка большого количества животных – кошмар логистика, и мы решили, что проще перенести лабораторию в зоопарк, чем зоопарк в лабораторию. Наняли фургоны. Подрядили рабочих. Забивала прервал собственную работу и поручил кормежку своих амфибий лаборанту. Тема Сатвика также была официально приостановлена.

– Не хотел мешать твоей работе, – извинился я, узнав об этом.

Сатвик покачал головой.

– Я хочу досмотреть все до конца.

Субботним утром мы начали эксперимент в недостроенном выставочном павильоне – зеленом помещении с высоким потолком, куда должны были поселить мунтжаков. А пока здесь расположились ученые – самые странные и недолговечные обитатели зоопарка. Сложнее всего было перекрыть свет – пришлось загораживать широкие витрины брезентом. Полы еще не настелили, они располагались ниже уровня дверей, но мы устроили три короткие лесенки, по которым спускались на большой бетонный восьмиугольник, где установили столы. Сатвик налаживал электронику, Забивала договаривался с сотрудниками зоопарка. А я строил большой деревянный ящик.

Этот был площадью шесть квадратных футов, и конструкцию со всех сторон укрепляли накладки два на четыре. Большой, крепкий, светонепроницаемый ящик.

Сатвик застал меня со своей электропилой.

– Осторожнее, – посоветовал он, – короткое замыкание может далеко завести.

Мы работали и в выходные, пока не установили и не наладили все как в лаборатории. Для проверки я загнал в ящик Сатвика и включил пушку. Он увидел свет. Интерференционная картина на экране распалась на две отчетливые полоски.

– Работает, – сказал Забивала.

С понедельника начались эксперименты. Мы с раннего утра явились в зоопарк, и сторожа пропустили нас за ворота.