Отряд-5 - Алексей Евтушенко Страница 14

– Я слушаю, – сказал Шнайдер.

– Ты тоже сделал нычку, – сказал Валерка. – Шнапс и консервы. И спросил, чтобы прикинуть, когда до них дойдёт очередь. С большой надеждой, что вообще не дойдёт.

Руди Майер оглушительно захохотал.

– Вот дьявол, – сказал Курт. – Ты что, следил за мной?

– Больно надо, – Валерка сгрёб портсигар, открыл, достал сигарету, прикурил, спрятал портсигар в карман. – Догадался. У нас двое таких запасливых – Вешняк и ты.

– Ну и ладно, – пожал плечами Шнайдер. – Всё равно этот портсигар дубликат. Сделал на всякий случай.

– Вот об этом я и говорил, – засмеялся Валерка, забирая со стола финку и вешая её на ремень. – А финка моя в одном экземпляре. Эх, жаль, кончилась лафа. Эта посудина всем хороша, но не Пирамида, придётся обходиться тем, что есть.

– Кстати, о посудине, – сказал Дитц. – Как далеко мы можем на ней улететь? Насколько я помню, это не Клёнья.

Со стороны пульта что-то мелодично тренькнуло.

– О! – поднялась Ефремова. – Компьютер оптимизировался.

– Готов к работе, – произнёс по-русски невыразительный металлический голос.

– Надо будет поколдовать над модуляциями, – пробормотала Ольга. – Настроить. Но это потом.

– Каково расстояние до ближайшей планетной системы с белковой жизнью? – спросил Карл Хейниц.

– Две целых и три десятых светового года. Если перевести в километры, то это будет девятнадцать триллионов…

– Стоп, – сказал Велга. – Достаточно в световых годах.

– Слушаюсь.

Голос умолк.

– Продолжай, – сказал Дитц.

– Планетная система жёлтого карлика. На четвёртой планете от солнца имеется разумная жизнь белкового типа. Вид – гуманоиды. Индекс развития – пятнадцать. Что примерно соответствует Средним векам на Земле. Атмосфера азотно-кислородная. У планеты имеется один-естественный спутник…

– Погоди-ка, – перебил Влад Борисов. – Ты нам не про Лекту, часом, рассказываешь?

– Один из народов, проживающих в северной части Среднего материка, называет эту планету именно так. Лекта. Что в переводе на русский означает «твердь»…

– И сам этот народ называет себя раши, – закончил Борисов.

– Да, – подтвердил компьютер.

Дитц удивлённо присвистнул. Велга нервно потёр подбородок. Свем Одиночка радостно засмеялся.

– А жизнь-то налаживается! – воскликнул Валерка. – Бог не фраер, правду видит и пропасть не даст.

– Ага, не даст, – хмыкнул Шнайдер. – Две и три десятых световых года расстояние, слышал?

– И что?

– А то. Это же планетолёт. На межзвёздные расстояния он не рассчитан. Если, конечно, я правильно всё помню.

– Чёрт, – пробормотал Велга. – Действительно. Если он не может двигаться быстрее света, как Пирамида или Клёнья, то нам до Лекты лет восемь пилить как минимум. И то, если топлива хватит. А также продуктов и кислорода.

– Всё верно, – подтвердил Карл Хейниц. – Эта прекрасная машина способна развить скорость в тридцать процентов от световой. Даже в тридцать пять, если постараться. Но гипердвигателя у неё нет…

– Есть, – сказал металлический голос бортового компьютера. – Гипердвигатель есть.

– Да!! – заорал Валерка и выбросил вверх сжатый кулак.

Остальные замерли в радостном изумлении. И через секунду наперебой кинулись задавать вопросы. Чем чуть было не ввели бортовой компьютер в полный ступор.

– Тихо! – гаркнул Дитц. – Спрашивает только один. Остальные слушают ответы. Оля, давай.

– Почему я?

– Потому что я так сказал.

– Не поняла.

Дитц посмотрел на Велгу – помогай, мол, это твоя женщина.

– Оля, – сказал Велга спокойным голосом. – Извини, но Мартин погиб, и мы не в Пирамиде. Поэтому командование автоматически переходит ко мне с господином обер-лейтенантом. Это не обсуждается. Просто выполни приказ. Здесь нет ничего сложного.

Повисла пауза.

– Хорошо, – кивнула Оля. – Я поняла. Извините.

После недолгого, но содержательного диалога Оли Ефремовой с бортовым компьютером выяснилось следующее. Планетолёт обладал гипердвигателем и мог преодолевать межзвёздные расстояния. Не слишком большие, в пределах десяти световых лет за один нырок в гиперпространстве, но мог. Затем нужно было выныривать и готовить корабль к следующему. Если в таковом будет необходимость. Но желательно, чтобы её не возникало, так как корабль, действительно, изначально не предназначался для подобных подвигов, и вероятность того, что очередного нырка он не выдержит, была довольно велика. Тридцать нырков. Тридцать нырков по десять световых лет каждый. Таков был гарантированный ресурс планетолёта. После этого входить на нём в гиперпространство было всё равно, что играть в русскую рулетку. Данная информация не была засекречена, зашифрована и спрятана, но по каким-то причинам, известным лишь строителям Пирамиды и планетолёта, то бишь Хозяевам, и не лежала на поверхности. Нужно было, действительно, попасть в обстоятельства, когда только гиперпространственный нырок мог бы спасти корабль и экипаж от медленной (или быстрой, это уж как выйдет) гибели, чтобы данная информация стала полностью доступной. Вероятно, такой момент как раз и наступил.

– По-моему, всё ясно, – подвёл итоги Дитц. – Идём на Лекту. И близко, и друзья у нас там. Есть на кого опереться. А, Саша, как считаешь?

– Считаю, нам сильно повезло, – сказал Велга. – Даже дважды. Первый раз, что Лекта оказалась столь близко, и второй, что у нашего корабля обнаружился нужный двигатель. Конечно, летим на Лекту. Кстати, о корабле. Имя у него есть? Я что-то не помню. Оля, спроси. Неправильно это – путешествовать на корабле без имени.

Оля спросила.

– Есть название, – поведал компьютер. – Лучше всего переводится на русский словосочетанием «Маленький бродяга».

Фея Нэла засмеялась и захлопала в ладоши.

– Как-как? – переспросил Дитц.

– «Маленький бродяга», – повторил компьютер.

– Дурацкое название.

Не уловив в голосе Хельмута вопросительных интонаций, компьютер промолчал.

– А по-моему, ничего, – сказал Велга. – «Маленький бродяга». Забавное. И в целом соответствует. Кто мы теперь, после потери Пирамиды? Бродяги и есть.

– Бродяга, судьбу проклиная, тащился с сумой на плечах! – немузыкально пропел Валерка. – Ну и так далее.

– Мне тоже нравится, – сказала Оля.

Короткий опрос выяснил, что из одиннадцати человек шестерым название нравится, четверым нет, а одному – Свему Одиночке – всё равно.

– Что ж, – сказал Дитц. – В данном случае не вижу смысла спорить. Бродяга так бродяга.