Сердце дракона. Том 15 - Кирилл Клеванский Страница 13

Дороги, исполосовавшие долину вокруг горы, соединялись в единый, монструозный тракт шириной достаточной, чтобы по нему проехали одновременно два десятка повозок, карет и дилижансов.

Длинной же таковой, что этим самые повозки, кареты и дилижансы превращались в единое пестрое животное полотно из представителей самый разных расс, сословий и регионов.

Хаджар, желавший запечатлеть это буйство красок, языков и народов в памяти, присоединился к Густафу, облюбовавшему крышу дилижанса Шенси.

— Чужак, — поприветствовал лучник-юноша.

— Густаф, — столь же сдержанным кивком ответил Хаджар.

До ворот в гору (как бы странно это ни звучало) оставалось еще около трех километров и все это расстояние было заполнено торговцами, путешественниками, бродячими адептами, ищущими где заработать средств на новые ингредиенты для своего развития.

Хаджар видел дилижансы, размером с жилой дом, кареты не больше, чем крестьянская повозка и повозки, в которые можно было спрятать целый форт. Собственно, на козлах оной, восседал, как сперва показалось Хаджару, голем. Но при более внимательном рассмотрении (при помощи Взгляда через Реку Мира разумеется) Хаджар опознал человека.

Человека, ростом выше двенадцати метров, шириной плеч почти в четыре, а объемом источника достаточным, чтобы спутать это создание с Бессмертным, хотя, по факту, гигант находился на Пиковой стадии ступени Повелителя.

— Это…

— Великаны с гор Найбу, — ответил на незаданный вопрос Густаф. — А там дальше, если посмотришь внимательно, островные тролли.

Хаджар посмотрел в сторону, куда указывал стрелой лучник. И действительно, примерно в пятистах метрах за повозкой, свитой из лиан, запряженной какими-то земноводными рептилиями, ехали высокие — три метра, долговязые создания с кожей, цвета прибойной волны.

Их руки спускались ниже колен, из одежды они носили повязки из каких-то волшебных, дорогих тканей, длинные уши были проколоты и усеяны разнообразными магическими украшениями-амулетами, а средний уровень развития долговязых заваливал за Безымянного.

— И еще люди-птицы с Парящих Камней, — теперь стрела указала в другую сторону — за спину Густафу.

Хаджар обернулся. Очередь в Рубиновую Гору протянулась почти до самого горизонта. И, сравнительно недалеко, в пяти километрах обнаружилась еще одна странная делегация.

Невысокие — не выше гномов; очень худые, настолько, что выглядели не лучше живых мертвецов, обтянутых кожей, верхом на парящих в небе коврах, восседали чванливые и очень горделивые создания. Они смотрели на всех сверху вниз. И буквально и фигурально выражаясь.

Их небольшие рога свивались в причудливые короны — у каждого своя, а их женщины выглядели одновременно уродливо и безумно соблазнительно.

Одежду им заменяли сложенные вокруг тел крылья разного оттенка серого цвета.

— И, скорее всего, — продолжил Густаф чуть скучающим, уставшим тоном. — уже в горе мы встретим людей-рептилий с границ Водного Мира. Горных орков, они, кстати, сильно отличаются от степных и не в ладах с Великанами. А тех, которых ты уже видел, лучше обходить стороной. Разумных великанов осталось всего пять семей. В каждой не больше сотни детей. Так что полтысячи великанов, которые сдерживают натиск ста тысяч последних орков, как горных, так и вообще — это внушает уважение.

— Их всех…

— Почти не осталось, — перебил Хаджара гном Алба-удун. Он неуклюже, цепляясь бородой за перила своеобразной лестницы, ведущей на крышу, таки сумел на неё забраться. И в этот раз, что так же немало удивляло, Хаджар был рад его видеть и, что еще удивительней, слышать. — Видели бы вы праздник Рубины и Дракона двадцать эпох назад… мой дед мне рассказывал. Тогда все, кто приезжал на празднование Вечного Мира, даже не умещались в Гору. Вокруг, в долине, разбивали настоящий город. А представителей различных рас было не счесть. Изо всех уголков Безымянного Мира съезжались смертные, чтобы увидеть главный праздник. Великаны и лилипуты, оборотни и нимфы, тролли всех видов и орки всех земель, эльфы и хоббиты, варги, кроу, наги, элементали, люди цветов, люди камней — все они приезжали сюда. Но… — Алба-удун печально покачал головой. — что-то уходит из Безымянного Мира. Такие как я — остро это ощущаем. Недавно мы почувствовали, как ушли степные орки. Они пали в своей последней охоте…

Алба-удун посмотрел на Хаджара. Тот не знал, что именно Волшебник Пепел, Мастер Почти Всех Волшебных Слов, пел в своей песне (и, особенно, зачем он это делал), но… так случилось, что Хаджар был свидетелем последней охоты свободных жителей степей и равнин.

То, как они решили уйти с оружием в руках, свободными и гордыми, по своим правилам и законам, не дожидаясь смерти от времени, навсегда останется в памяти.

— Тот же Даг-лад, — продолжил гном. — последний из каменных троллей, некогда живших бок о бок с гномами в Рубиновой Горе. Они были нашими мудрецами и проводниками на хитросплетении мирских троп. А теперь Мудрец Даг-лад несет бремя последнего. Даже те люди-птицы, которых вы так нелюбезно разглядывали, последняя семья. Когда они уйдут, то Парящие Камни станут еще одной вымершей страной.

— А твой дедушка не говорил, почему так происходит? — спросил Хаджар.

Он уже слышал о вымирании различных волшебных расс. Даже в мире фейри — Стране Духов ощущалось какое-то запустение. Будто начали умирать даже бессмертные и вечно изменчивые племена богини Дану.

— Он говорил, — кивнул гном. — как говорили и многие мудрецы — каждый о своем. Кто-то считал, что что-то утрачивает Река Мира. Иные винили во всем людей, которые плодятся быстрее, чем кролики и не знают меры в своей жажде крови. В том, что вы, люди, куда лучше приспособлены к пути развития, а иные, в том числе и мой дедушка, говорили, что все потому, что все больше песен поют о людях и их героях и все меньше песен поют о нас — тех, кто первыми шагал по еще неизведанным тропам этот бескрайнего горизонта.

— Ты думаешь, достопочтенный Алба-удун, что все дело в песнях?

— Не знаю, — пожал плечами гном. — но одно мне известно точно — все мы, когда встретим своих праотцов — будь они каменными или какими-либо другими, станем лишь историями. Историями, которые те, в чьих душах мы оставили свой след, будут рассказывать другим. И, может быть, слишком много в этом мире стало историй о людях, так, что теперь уже почти никто не хочет слушать про других.

Гном, открывшийся Хаджару совершенно с другой стороны, замолчал. Как-то тяжело и задумчиво. Насколько только вообще можно было тяжело и задумчиво молчать в случае с Алба-удуном.

Хаджар же вспомнил слова Королевы Фейри.

О том, что, по условиям сделки, он будет рассказывать истории о волшебных народах и племенах богини Дану до тех пор, пока ночью, когда свет солнца осветит покровительницу матерей, не расцветет цветок с черными лепестками и синим бутоном.

Странно, что эти слова всплыли в его памяти именно сейчас…