Хортарианский ястреб - Александр Гулевич Страница 13

Старейшина внимательно всмотрелся в моё лицо и, кивнув, озадачил своих односельчан проводить измотанных людей на излучину, предоставив мне возможность немного передохнуть, прежде чем обратиться ко всем с речью. Дождавшись, когда вся разношёрстная колонна бывших пленников пройдёт через проход, где в скором времени должны появиться крепкие ворота, я обошёл стену и остался вполне доволен качеством работ. Крепостная стена уже сейчас была способна некоторое время выдержать плотный артиллерийский огонь, но и только. Для того, чтобы она по-настоящему была неприступной, надо было ещё приложить очень много труда, да и вообще, если смотреть на дело шире, следовало всю излучину обнести крепостной стеной, как с суши, так и со стороны Большой реки, оставив большой каменный причал для торговых судов. Мысль, конечно, интересная, но для возведения столь масштабного сооружения требовались годы, которых у меня, разумеется, не было. Присутствие на планете моей бывшей жены с её хахалем да ещё в придачу с самозваной жёнушкой, страстно мечтающей отправить меня в лучший мир, не давало покоя. Рано или поздно они меня найдут даже в этой глуши, но к тому времени я надеялся основательно укрепиться здесь, обзаведясь хоть какой-нибудь боевой дружиной, способной защитить мою драгоценную шкурку, а там уж как Бог даст…

Пока крестьяне откармливали бывших пленников, я вновь прошёл вдоль стены, рассматривая её в мельчайших подробностях с целью выявления каких-нибудь огрехов, но таковых опять не обнаружил. Потом сел на своего андроидного скакуна и поехал в сторону взгорка. Поднявшись на его вершину, я достал из походной сумы бинокль и всмотрелся в степь. За время моего отсутствия крестьяне распахали довольно большие участки, и сейчас с десятка два женщин чем-то в полях занимались. Удивившись такой предприимчивости, я в который раз изумился прозорливости деревенского старосты, вот у кого мне ещё следовало поучиться житейской мудрости. Ничего не скажешь, ушлый старик. Вздохнув, я сунул бинокль обратно в суму и поехал дальше осматривать будущее казачье пристанище.

Вернулся на излучину я часа через три и увидел возле возводимой крепостной стены сгрудившихся людей. Заприметив меня, они засуетились, и освобождённые из полона воины немедленно взялись выстраивать всех. Я умышленно не торопился, давая им возможность справиться с этой задачей, а заодно собирался с мыслями, намереваясь предложить им свою затею, и уж после этого пусть каждый решает, останется он на Хортице или попытает счастья в каком-нибудь другом месте. Подневольные мне здесь совершенно ни к чему, требуются, наоборот, свободные и сильные, сплочённые в единый кулак общей для всех идеей и целью. Только так и никак иначе можно создать настоящую казачью боевую дружину, способную переломить хребет любому противнику, пусть даже имеющему многократный численный перевес.

Подъехав к неровному строю, я остановился метрах в семи от него. Люди, глядя на меня, притихли, предчувствуя судьбоносность момента. Выждав некоторую паузу, я тронул коня и проехал вдоль строя, буквально всматриваясь в каждого человека. Кто-то был напряжён, словно натянутая тетива лука, а кто-то явно скучал, лениво посматривая на меня, но большинство всё же ожидали нечто особенное. Ощутив, что дальше тянуть нельзя, я выехал в центр и, ещё раз всех оглядев, заговорил:

– Если кто ещё не знает, я – атаман Кудряш. Пришёл на эту землю, чтобы создать поселение свободных людей, независимых от воли буйно помешанной аристократии. Здесь, на излучине, которую я нарёк Хортицей, мы на общем сходе решим, по каким уставам нам всем, кто останется, жить. Учтите, не каждый будет иметь право голоса, его ещё надо заслужить. Если ты полезен обществу и у тебя есть интересная и полезная для людей мысль – выходи и говори, обсудим, если нет – стой в сторонке и помалкивай. Есть ещё одно условие: строгое соблюдение выработанных правил общежития и подчинение старшим. Несоблюдение их будет строго караться. Здесь места суровые, и без чёткого соблюдения дисциплины просто не выжить, а нас к тому же очень мало, врагов же – тьма-тьмущая. Из этого следует, что каждый из нас, от мала до велика, обязан уметь хорошо обращаться с оружием, чтобы защитить нашу свободу. Свобода и независимость – штука очень дорогая, не каждый в состоянии за неё заплатить, и далеко не всегда цена эта измеряется деньгами, чаще всего приходится платить своей кровью на поле брани, учтите это на будущее. Именно по этой причине обучение воинскому ремеслу мы все будем совмещать с другой работой. Я понимаю, это сложно, но иного пути не существует. В дикой степи неспокойно. Воинственные племена степняков регулярно совершают набеги на баронства и гонят полонённых в портовый город Джерсан, где продают их в рабство, загоняют в трюмы больших морских кораблей и куда-то увозят. Куда конкретно, не спрашивайте, я не знаю, но рано или поздно выясню. Сейчас для нас главное – капитально обустроиться на Хортице и научиться обращаться с оружием, а затем мы начнём отбивать пленников, раз уж этим благородным делом не хотят заниматься родовитые аристократы из Вольных баронств. – Помолчав, я вгляделся в лица замерших людей и продолжил: – Решайте сами, готовы вы стать казаками или нет. Срок вам устанавливаю до рассвета. Утром вы построитесь на этом самом месте и каждый из вас ответит за себя – да или нет. Все, кто откажется, стройте плоты и переправляйтесь на другой берег. Живите там, как вам заблагорассудится. Другого пути у вас нет. В степь идти не советую, там вы найдёте лишь погибель или рабский ошейник. В общем, решайте свою дальнейшую судьбу сами, я никого неволить не собираюсь.

Высказав людям всё, что следовало, я развернул коня и поскакал вдоль берега. Удалившись от излучины на несколько километров, я остановился в одном неприметном месте и занялся обустройством ночёвки, после чего размотал свои рыбачьи снасти и закинул закидушки. До рассвета на Хортице появляться я не собирался.

Когда выловил большого речного сома, разделал его, замариновал и, нанизав на обструганные ветки, поставил жарить на костре. Пока готовилась еда, раскатал туристический матрас и улёгся. Думать совсем не хотелось, да и спать тоже, слишком во взвинченном состоянии я находился. От того, как люди отнесутся к моей затее, зависело слишком многое, если вообще не всё…

Так и не сомкнув глаз, я ещё до восхода собрался и выехал к Хортице. Взобрался на холм, расположенный в километре от излучины, и, взяв бинокль, внимательно рассмотрел наш лагерь. Внешне всё было спокойно, но было заметно, что люди так же, как и я, не спали всю ночь. Видимо, на общем сходе было жарко. Продолжая наблюдать, как к крепостной стене медленно стекаются люди, я подумал, что, если удастся здесь обосноваться, холм следует непременно срыть, слишком хорошо с него просматривается вся излучина, что не хорошо. Опасно.

Выждав ещё минут пятнадцать, я тронул коня и направился к крепостной стене, возле которой уже собрались практически все обитатели вместе с бывшими пленными. Я снова выехал в центр строя, только на этот раз объезжать его не стал и сразу задал вопрос:

– Каково ваше решение?

– Здесь все, кто пожелал стать казаками, остальные тридцать два человека предпочли податься на другой берег Большой реки и сейчас заняты постройкой плотов, – ответил мне вышедший из строя староста Верин, внимательно наблюдая за моей реакцией из-под бровей.