Некромант-самоучка, или Форменное безобразие - Мари Ардмир Страница 11

То бараном назвала, то паршивой овцой! Гадкая малявка!

Он не метался по комнате, а просто раскладывал книги по местам, а затем перекладывал из сумок вещи в шкаф, но делал это рвано и резко. Временами весьма резко. Особенно когда вспоминалось, как она фактически нарекла его самодовольным тюфяком и тут же напросилась на курсы смертников. В это мгновение его свитер с эмблемой кадета затрещал в сжатых кулаках, приобретая восемь дырок под пальцы.

«Порча личного имущества! — раздалось ворчливое над головой по внутрикомнатному эхо-порту, — Кадет Герберт Дао-дво, уплатите владельцу два медяка».

— Сам себе платить не буду, — хмыкнул многоликий и вспомнил, как мелкая деревенщина с задатками некроманта при встретившем их ректоре назвала себя новым кадетом.

Проклятье! Видите ли ей учиться не воспрещено, а даже наоборот, обязательно. Ведь Эррас Тиши настаивал, чтоб его!

Метаморф двинул ногой стул, тот задел стол и одна из колб с резким запахом аммиака, печально звякнув, почила смертью храбрых. Комната быстро наполнилась удушливыми парами.

«Химическая порча воздуха в комнате общежития 13–23! — фыркнул эхо-порт, ехидно: — Кадет Герберт Дао-дво, уплатите хозяину комнаты два медяка».

Гер опять хотел ответить о бессмысленности расчетов с самим собой, но вовремя вспомнил, что именно разбил.

— Таррах! — сбросив с пальцев порванный свитер, стремительно распахнул окно. Опять-таки, приложив слишком много силы, а потому стекла створок треснули и со звоном осыпались вниз.

В этот раз окрик ворчливого духа раздался над всей академией:

«Порча имущества академии! Кадет Герберт Дао-дво, уплатите в бухгалтерии тридцать медяков».

— И почему так дорого? — возмутился многоликий.

«Потому что столица! — Глас хранителя академии оборвался тонким свистом, и уже через внутрикомнатный эхо-порт прозвучал приказ декана факультета Темных сил: — Герберт Дао-дво, зайдите ко мне».

Еще не хватало разборок с будущим родственником… И сжимая зубы, метаморф и отправился на встречу.

Родная академия вот уже второй год оберегающая многоликого от планов дяди и грифона, встретила его пустыми коридорами, свистом сквозняков и хлопаньем створок в открытых окнах. Дух — хранитель сего учебного заведения забавлялся уборкой, и время от времени, сверху или сбоку сыпалась пыль, паутина и даже пауки, мелкие и крупные. Стряхнув одного такого с головы, Гер с уважением произнес:

— Почтенный, Нваг-нваг Севой, я так же рад вас видеть, — слукавил без улыбки, узреть хранителя ни один кадет не в силах. — Но позвольте мне пройти в деканат, оставшись чистым.

— Пройти не позволю, — ответили через эхо-порт, — а пробежать вполне.

— Хотите сказать, что полы сухие и шею они мне не свернут? — хмыкнул многоликий, припоминая прошлые проделки ворчливого духа.

— Нет, разве ты на каникулах не освоил новый оборот? — в тон ему ответил дух и дунул в представителя младшей ветви рода Дао-дво. — Лети, не отвлекай.

— Уже-уже, простите, что оторвал вас от столь важного дела, — церемониальный поклон и ехидное. — Но хочу заметить, что в третьей галерее, над девятым окном вы оставили пыль.

— А ну кыш отсюда! — хлопнули окна, вздрогнул каменный пол, а метаморфа уж и след простыл.

Приведя себя в порядок в пустой приемной перед дверью, Герберт выдохнул и, постучав три раза, с позволения вошел. Серый кабинет с тремя окнами вдоль стены и неизменно загораживающей одно из них темной фигурой и ранее наводил страх на будущих военных королевства, ну а на самого Дао-дво еще и дрожь. С отцом Амиддарии своей девушки он лицом к лицу встречался редко, но был бы рад лишиться и этой возможности.

— Вызывали? — голос не сдержал дрожи, когда при первых его звуках массивная фигура у окна вдруг резко обернулась.

Довар Горран был не в духе. На хищном лице горца сверкнули черные глаза, волосы, обычно заплетенные в тугую косу, змеями обвили мощную шею, плечи под черным мундиром напряглись.

Готовый к сражению он неожиданно мягко спросил:

— Что за чудо ходит по нашим аллеям?

— Какое?

Магистр Горран жестом поманил Дао-дво к окну и указал на парковую дорожку, близ которой треклятая некромантка, скалясь как умалишенная, пыталась сделать колесо. Получалось паршиво.

Красное платье со всем его горохом стремилось в перевороте закрыть довольную улыбку, нижние юбки — задраться до пупа, туфельки — остаться среди коряг старого парка, а чулки слететь с ее худых конечностей. Однако, это нисколько ее не заботило, в очередной раз упав траву из-за задравшейся верхней юбки, она вскакивала, снимала мешающий предмет: обувь, чулки, пояс и пыталась снова.