Цель неизвестна. Врата учености - Марик Лернер Страница 11

— Так по второй линии имеется.

— У меня отец немец.

— Какая разница? Кто по крови Рюрик или Святослав, нам уже не выяснить. У Ярослава жена шведка была, но проводили они политику, полезную государству русскому, объединяя племена славянские под единым скипетром. А глянуть на Европу… Вильгельм нормандский, завоевавший Англию, по крови из Скандинавии, а англосаксам никакой не родственник. А жена вообще из Фландрии.

М-да. Кажется, не очень удачный пример. У него и с происхождением не очень. Бастард. Лучше не копаться, пока не выскочили параллели с современностью.

— Тот же король Георг, — поспешно перестроился к более близким временам, — происходит из Ганноверской династии, а его дочь — мать прусского короля Фридриха. Не в том дело, из какого народа ты происходишь, важнее — что сделаешь для державы. Станут тебя вспоминать потомки с любовью или ненавистью. Нужно быть русским в душе, а не по имени. Вот Анна до самого конца такой оставалась. Не зря римский папа написал ей личное письмо, превознося добродетели и ум королевы.

А вот это я слышал в свое время от гида в Реймсе. Там в небольшом соборе короновали монархов, и долгое время считалось, что на ее личном Евангелии. Типа по-славянски писано. Оказалось — легенда. Так во всяком случае утверждал наш чичероне. А вот письмо якобы подлинное, но с двойным смыслом. Вела бы ты себя, душенька, несколько поскромнее, а то излишне свободно действуешь.

Без понятия — так или нет. Почем продали. Вряд ли экскурсовод нес отсебятину. Тем более что мы приехали не из России и разговаривали на английском. Хотя кто их знает, этих специалистов. Глаз наметанный, мог приятное сказать.

— Римский папа? — удивилась она. — Приняла католицизм?

— Раскол случился, когда она уже замужем была. И не думаю, что на первых порах кого-то сильно задевали церковные соборы с их решениями. Иерархи церкви выясняли старшинство, а простые люди особой разницы не заметили. Понадобились столетия, чтобы провести резкую границу. Э… только, пожалуйста, не выдавайте меня Феофану, ваше высочество. Боюсь, малой епитимьей за такие высказывания не отделаюсь.

Она серьезно кивнула.

— Вообще, когда муж умер, графы парижские владели территориально малым доменом. Все остальное считалось формально вассальным, однако власть королей там не действовала. И некоторые графы вели себя достаточно вольно. Им нечего было бояться. Нет такой силы ни военной, ни церковной, которой бы они страшились. Один из них, Рауль Валуа, взял и украл Анну. Причем непохоже, чтобы она по этому поводу печалилась.

Ну глаза горят. Это уже начинает походить на рыцарский роман.

— Видимо, там присутствовала немалая страсть. Свою супругу он принялся запихивать в монастырь, хотя у них было несколько детей. Затем они официально женятся, невзирая на родство с умершим королем и церковный запрет. Помните, до седьмого колена? Тем не менее на возмущение возлюбленные не обращают ни малейшего внимания, пропуская мимо ушей и укоры папы. У нее был сильный характер и воля, иначе не объяснить такого поведения. Спокойно разъезжают по стране с визитами и даже с течением времени навестили королевский двор, где благосклонно приняты подросшим сыном Анны. Мало того — она подыскивает Филиппу жену, а значит, имеет немалый авторитет при дворе. Так они и жили с графом, быть может, в грехе, но счастливо много лет.

— И умерли в один день?

— К сожалению, это случается не слишком часто. Но вот с датами я несколько затрудняюсь. Скорее всего, нужно искать в соборе Сан-Дени, где хоронят французских королей. На надгробии должен быть выбит год.

Я поколебался и все-таки решил закончить реальным.

— Самое занятное, что и Филипп позднее повторил мамино достижение. При живой жене похитил какую-то графиню. Свою супругу сплавил в монастырь, а с той прожил много лет, не обращая внимания на отлучение от церкви. Темперамент у них явно передавался по наследству. Еще и с дочерью Филиппа была какая-то любовная история, но я уже успел забыть подробности. Надо бы расспросить французов, хотя давно то было и не думаю, что многие помнят.

— Но все же рассказ дошел до тебя!

— Это скорее песня была, — сказал я, в очередной раз жалея, что не удержался. Про Филиппа с его отлучением не могут не знать, история громкая. А Анна Ярославна, регент Франции, — дело сомнительное. Где заканчивается легенда и начинается настоящая история, мне неизвестно. Тем более в нынешнее восемнадцатое столетие. — В порту норвежском слышал. Могли и приврать для красоты. Поэты — они такие.

Взгляд девочки был достаточно красноречивым. Она-то меня числит в стихотворцах. А я так некрасиво себя повел.

— Потом имена проверил. Все совпало.

— Значит, выяснишь доподлинно! — приказала Лиза. — Напишешь от моего имени в Париж к тамошним академикам и знатокам истории. Нет. Прямо к королю! И потребуешь ответа — как оно было, в подробностях. А то «путаюсь в датах», — передразнила. — Величие предков важно сохранить для потомства!