Цель неизвестна. Врата учености - Марик Лернер Страница 10

Фактически они получат обо всех этих вещах представление. До специализации еще не доросли. И слова такого пока никто не слышал. Любой инженер при необходимости тебе особняк или порт построит, архитектор крепость, да оба еще и в плотинах разбираются. Один я все больше по верхушкам нахватался и в калашный ряд даже пролезть не пробую.

— Только опять же Сенат денег не выделяет. Обещали на каждого сто пятьдесят рублей, а всего выдали триста. Болтаются парни без дела, недолго и в нерадение впасть. Уж очень много соблазнов в столице.

— Будем считать, я согласилась ходатайствовать за будущих ученых, — нетерпеливо ответила Лиза. — Как разрешит врач покинуть изоляцию, так и схожу к тетушке. Не знаю, поможет ли мое обращение, скорее нет, но я поняла столь явный намек.

— Право же, я не собирался ваше высочество куда-либо подталкивать, — смешавшись, начал я мямлить.

— На душе горит? — очень по-взрослому спросила Лиза. — А я с разными детскими глупостями пристаю.

Тут и не знаешь, как ответить. Если уж она меня насквозь видит, за серьезные интриги лучше не браться. Наверняка ведь с раннего детства вокруг вьются всевозможные типы, норовящие через нее себе кусок оторвать. Давно должна была привыкнуть и различать дальние подходцы. В каком-то смысле и я ничуть не лучше. Пытаюсь внушить удобные идеи. А для кого? «Держава» — красиво звучит. Скорее лично себе на пользу. Не очень красиво, тем не менее мысленно могу и признать: немалая доля истины в том присутствует.

— Имею право, — так же серьезно продолжила она. — Делу время, потехе час. Могу я поболеть себе в удовольствие?

— Это разве при чесотке бывает, — автоматически произнес, — чем больше себя дерешь, тем приятнее.

— Да?

— Лучше не проверять, — поспешно предупредил.

— Да не особо и хотелось. Доктор Санхец приговорил еще три дня, — произнесла после паузы. — Затем меня выпустят из заключения.

— Для вашего блага.

— Я знаю, — нетерпеливо сказала, отмахнувшись ладошкой. — Еще и чтобы заразительности избежать для других людей. Все так. Вот тогда подробно все расскажешь. А заодно еще и про письма поступающие. Обычных, с добрыми пожеланиями, можешь не излагать. Запишешь имена, и все. Как у короля Матиуша делали.

— Слушаюсь, ваше высочество.

Я так и собирался, но приятно, что запомнила: не зря старался. И есть отдельный разговор. Скорее, предложение. В ближайшие пару недель в Измайловском полку свадьба, крестины и посещение больных солдат. Естественно, не инфекционных. Очень важно заводить связи с офицерами, но и солдат не забывать. Кому на чарку, кому еще на какую нужду подкинуть. А уж крестить ребенка или присутствовать на свадьбе — в обязательном порядке. Крестная мать здесь и сейчас считается практически родственником, и положение налагает достаточно серьезные обязательства на обе стороны.

Остальные полки тоже нельзя забывать, но начинать надо прямо сейчас. Люди должны знать и любить будущую хозяйку. Или как минимум ждать от нее наград и милостей. Чтобы еще один Меншиков не вывел на площадь перед дворцом войска перед коронацией, а на штыки его взяли.

— Перестань, — попросила Лиза, слегка морщась. — Не надо так формально, когда мы не на людях.

— Такая уж у вас доля, — демонстративно поворачиваясь и глядя на горничных, расположившихся в углу, и гувернантку, ответил я. — Мне забываться невместно. Положение обязывает.

— Ага! А как воспитывать и определять, чем заниматься, — так можно. Ладно, ладно! Не станем ругаться. Лучше продолжи об Анне. Ведь не зря завел разговор?

В голосе определенно присутствовало ехидство. Действительно я прозрачен до невозможности. И ведь папаша точно не стекольщик был.

— Понимаете, ваше высочество, история Анны Ярославны действительно непростая. Например, я понимаю, зачем связывать брачными узами Русь с венграми, поляками, норвежцами. Тишина на границах не обязательна, территориальные споры никуда не исчезают, но некие дополнительные дипломатические возможности в результате появляются. Это нормально. А зачем отдавать княжну во Францию — не доходит. И ведь держал ее лет до двадцати пяти дома, будто не мог найти жениха. А потом раз — отправил за тридевять земель. Ни военной, ни еще какой помощи не дождаться: очень уж далеко. И сегодня поездка сложна и не всегда приятна. А тогда… Всякий барон сам себе начальник и норовит ограбить или хотя бы взять пошлину за проезд.

— А сами французы что говорили?

— Тут, извините, если по этикету грубо прозвучит, тонкий момент присутствует. Королю нужна была… э… заморская жена. В те столетия, как, впрочем, и нынче, брать за себя ниже статусом нельзя было. Вот и брачевались постоянно родственники в своем собственном кругу. И достаточно часто начали появляться на свет сумасшедшие или уроды.

— Да, я знаю о таких вещах. Потому и церковь запрещает близкородственные связи.

— Правильно! С тех пор и пошло. В Европе запретили браки между родичами до седьмого колена. Хуже того, воспретили не просто кровных, но и родственников умершего супруга, что ни в какие ворота не лезет. В итоге пришлось искать новую королеву аж в далеком Киеве. Благо, по слухам среди французов, женщины нашего народа покладисты и добродетельны.

Лиза улыбнулась. Чем-то мои слова ее насмешили. Право же, не того эффекта ожидал.

— А это не так? — спросила уверенно.

— Люди все разные. Женщины тоже.

— А Анна?

— Лет десять она прожила тихо и спокойно в тени своего мужа. Родила трех сыновей. Старшего, наследника трона, назвала Филиппом в честь отца Александра Македонского. Дело в том, что до Романовых киевские князья выводили свой род от знаменитого греческого полководца и завоевателя.

— Ты мне это рассказываешь? Я о том еще в детстве слышала.

— А для меня большой новостью оказалось, — честно сознался я. — Не так давно выяснил и не был уверен в общеизвестности. Все же сейчас династия другая.

А потомкам Михаила Романова вряд ли приятно вспомнить о Смуте и связанных с ней подробностях. Его, конечно, выбрали на царство, да история достаточно мутная. Они точно не от греков происходят. Да и Филарета в патриархи как бы не самозванец определил.

Почему Пожарский место так легко уступил и исчез, я так и не разобрался. Впрямую такого не спросишь, сидя под управлением Романовых, а подробного изложения событий тех времен пока не обнаружил. Так, кое-чего от Постникова добился. Он все же в этом всерьез дока, хотя на достаточно любительском уровне. Что такое критическое отношение к источникам — до сих пор неизвестно. Или верят, или не верят. А чтобы сравнивать и выяснять мотивы — не способны додуматься.

— Прямое родство, помимо императрицы, у Романовых пресеклось, — уверенно заявила она, не очень тактично позабыв про Елизавету Петровну.

К своей второй тетке она относилась без особых подозрений или ненависти. Нормально общались. Не часто — все же возраст разнится, — однако, сталкиваясь во дворце, приятно беседовали и могли сделать подарок. А все же прорывалось. Не может не действовать окружение Анны Иоанновны с ее отношением к незаконнорожденной дочери Петра. Какая-никакая, а конкурентка.