Не место для людей - Ник Перумов Страница 10

– Многовато вопросов задаёшь, красавица, – фыркнул Обжора. – Усложняешь всё. Стороны какие-то приплела. Вспоминаешь невесть что. Привиделось тебе, дорогая, как есть привиделось! Ты ж там одну жизнь оставила, нет?

– Словами бросаться мы можем долго, – нахмурилась Лой. Нет, жалко всё-таки, что Обжора – не человек, и обычные приёмы Кошки на него не действуют. – Давай к делу, коль по-людски не желаешь.

– Так я нелюдь и есть, – хохотнул Обжора. – Мне положено. Впрочем, ладно. Права ты. Не для того я тебя звал, Кошка, чтобы словесами перекидываться. Неладно у нас. Вот в чём дело.

– «Не „у нас“, а „у вас“», – вспомнила Лой одну из любимых цитат Нотти.

– И у нас, и у вас! – вдруг обозлился Обжора. С хрустом впихнул сжатые кулаки в карманы, словно боясь пустить их в ход. – И там, откуда Владыка наш, в Изнанке, тоже!

– Так в чём дело-то?

Обжора досадливо отвернулся.

– Не знаю. Стой, погоди, Кошка!.. Избавь меня от цветов твоего несравненного остроумия. Нутром чую, неладно. Знаешь, если объешься, бывает, мутит и голова плывёт?.. Вот и у меня такое. Словно сдвинулось что-то, с места сошло. Покатился камушек, а сорвёт ли лавину – уже от нас зависит.

– Какой камушек? Какую лавину? – рассердилась Лой. – Хранитель, я знаю, ты… многолик. Но, прошу тебя…

– Не на месте одно что-то. Вывалилось, выпало, покатилось, затерялось. Что именно? – сам искать буду и тебе посоветую, Кошка. Что из ряда вон? Чего не случалось никогда? Петух замычал, корова вскукарекнула, жаба заорала!..

– Жабы очень даже орут, – Лой вновь вспомнила Нотти и её «приколы», как девчонка это называла.

– Ищи необычное, – Обжора очень посерьёзнел. – Аномалии. У тебя сети, я знаю, от Серых Пределов до Горячего Моря. Ищи! И, коль ничего не найдёшь, можешь надо мной смеяться сколько угодно. Разрешаю.

– Спасибо за ценные указания, – насмешливо поклонилась Лой. – С вашего разрешения я тогда откланяюсь, высокочтимый Хранитель. У меня, видите ли, одна донельзя строптивая юная Единорог…

– Единорожка.

– Единорожка, – уступила она. – Которая может сейчас таких дров наломать!..

– Вот когда она перестанет ломать дрова, тогда ясно – пора бить тревогу.

* * *

Дракон был ужасен.

Забудьте про сказки, где у него – дырка в чешуйчатой броне. Или его легко обмануть. Или он падок до красавиц.

Нет, до одной красавицы Виктор был вполне себе падок, это верно. Но…

Поток огня, овеществлённой магии, ударил на десятки метров. Растёкся по водной глади, и река словно вспыхнула.

Взвыл в ужасе ветер, вздрогнула земля, деревья пригнуло, жалобно заскрипели старые стволы: пожалей, не губи, Владыка!..

И он сам был сейчас пламенем, истребительным, всепожирающим. Он – Крылатый Владыка, он хозяин Срединного Мира, и никакие колдунишки не смеют встать пред ним!..

Они и не стояли. Они уже лежали, вбитые в грязь, прижатые не только пронёсшимся над головами огненным потоком, но и извергнутой магией. Силой, чистой, какой может быть только мощь драконьего пламени.

Нет, они не сдались без боя, эти чародеи. Виктор ощущал лихорадочно возводимые «блоки» – его бы это остановило не больше, чем стенка из детских кубиков.

Он расправил крылья, выпрямляясь. Склонил голову, глядя на слабо копошащихся во прахе человечков. Один огненный выдох, одно движение его челюстей…

– Нет, папа! Как ты можешь!

Он словно наяву услыхал неодобрительный голосок Нотти.

– Ты не такой! Ты не как они были!..

Я не такой, дочь, но, если хотя бы изредка не побуду таким…

Однако же он замешкался. Ненамного, но всё-таки.

«Я не такой, дочка…»

Георгий опомнился первым. Взглянул очумевшим взглядом, вскинул руку; вокруг пальцев клубились язычки огня, синеватые, словно ладонь обратилась газовой конфоркой. Обернулся к своим.

Юноша Алексей Николаевич попытался изобразить что-то водяное. И даже вытянул из реки струю воды, чем-то напомнившую водяной бич Наказующих.

Маг – то есть, простите, колдун – Святозар Любимович сумел набросить земли Виктору на ноги. То есть, простите, дракону на лапы.

И только женщина по имени Дарья застыла на коленях, глядя на Крылатого Владыку с ужасом и восторгом.

Ох ты ж, нелёгкая…

Злость уже не кипела, не душила. Но проучить наглецов следовало.

Хвост дракона с шипением рассёк воздух, ударил, взметнулись фонтаны земли. Куда-то в небеса канул файербол (огнешар, как наверняка поправил бы колдун Святозар), запущенный Георгием: бледная искорка, тотчас поглощённая серым небом.

Все трое магов трудно ворочались в прибрежной грязи, куда их отправил взмах бронированного хвоста и малая толика магии Воздуха.

Дарью Виктор не тронул.

– Встать! – проревел.

Она поднималась, трясясь и не сводя с него взгляда.

Абсолютно безумного.

Так смотрели люди в том вагоне, прежде чем вспыхнула дикая и кровавая драка, бессмысленная и абсолютно беспощадная.

– Вы подняли на меня руку.

Дарья вдруг схватилась за горло, рот искривился, глаза полезли из орбит.

От реки ударило огненным потоком – Георгий не был трусом, отнюдь. Пламя потекло по крылу, вовремя поднявшемуся для защиты, и вот тут уже Крылатый Владыка в сознании Виктора вырвался на свободу.

Шипы на оконечности хвоста пробили Георгию плечо, острие прошло насквозь. Тот закричал – тоненько, отчаянно, словно придавленный котёнок.

Добить! Разорвать! В клочья!

– Пощады, великий!.. – взвыла Дарья, бросаясь к Виктору.

Он её ударил.

Даже не ударил, отбросил. Оттолкнул жуткой когтистой лапой – куда там мастерам спецэффектов, рисовавших своих годзилл и им подобных!..

Женщина упала. И зарыдала, отчаянно, навзрыд.

Юноша – маг Воды, и колдун Святозар – Земляной, уже не пытались двигаться. Застыл лицом вниз Георгий в луже крови.

– Вы – ничто, – проревел Дракон перед ними. – Вы прах и пепел. Ваши жизни в моей воле. Покоритесь, или…

– Мы… мы покоряемся, великий дракон, – кое-как выдавил Алексей Николаевич.

– Мы пощады просим, – мрачно сказал колдун Святозар. – Эх, Георгий…

Женщина Дарья, исцарапанная, растрёпанная, уже склонилась над огненным магом.

– Прости его, великий д-дракон!..

– Он не изъявил покорности, – Виктору потребовалось немалое усилие, чтобы вернуться в человеческий облик. Кипящая внутри ярость угасла ещё не до конца.