Буферная Зона. Обитель Мрака - Алексей Сидоров

– Папочка, они опять ревут! – испуганно прошептала Лера.

– Ложись спать! Я подежурю, – попытался успокоить дочку, хотя понимал, что это бессмысленно: если мутанты прорвут оборону, то за минуту окажутся здесь. На нашей улице. В нашей квартире. Квартире, которую все эти годы я наивно считал крепостью.

– Я не могу спать, папа. Они очень громко ревут. Почему они это делают?

– Они хотят, чтобы мы их боялись. – Я подошел к дочке, которая выглядывала в окно.

Полночь – пик активности тварей, в двенадцать или около того они почти всегда и атаковали. Поневоле начнешь верить в байки про потусторонние силы.

– Папочка, мне страшно! – прижалась ко мне Лера.

Обнял ее. Шестилетка, а уже столько повидала. Не по возрасту. Про себя уж молчу, все-таки три десятка с гаком лет жизни – достаточно много для такого безумного мира, как этот.

– Они на то и рассчитывают – что мы испугаемся и сдадимся. Хочешь, я тебе закрою ушки и ты поспишь?

– Нет, папа, я не смогу-у. А что, если они и правда прорвутся сегодня?

Даже не хотелось думать, что будет в этом случае. Сразу же вспоминались останки жены на мостовой. Боже, она ведь уже возвращалась домой, и как раз в это время случился прорыв на юго-восточной окраине города. Так мне сказали…

Ополченцы не заметили вовремя двух тварей. Крупные, матерые альфа-собаки, мутанты под два метра в холке. Трудно представить, что они когда-то были обычными псами. Дворняжками, на которых катались, как на конях, соседские мальчишки.

Сначала монстры выпотрошили блокпост, а потом съели Аню.

Просто растерзали ее, разбросав поперек улицы кишки – на свежем снегу они были особенно заметны. Я еще тогда подумал, откуда в человеке столько этих самых кишок, как они туда вообще влезают?! Да, в школе на уроках биологии говорили – метров двадцать, но когда увидел воочию, то подумал, что это какая-то злая шутка и кто-то захотел натянуть странного вида веревку, похожую на кровавую связку сосисок, через дорогу.

Глупая мысль, учитывая ситуацию.

Ополченец потом объяснял мне, что собаки тянули ее – мне не хотелось при этом говорить «жену», поэтому предпочитал обезличенное «ее» – в разные стороны, когда подоспел патруль. Собаки-мутанты пытались унести жертву каждая в свой угол, и только это и помогло быстро их ликвидировать – монстры фактически подставили друг друга под пули.

Будто меня это должно было утешить.

Я не мог понять, как это произошло. А еще в голове вертелась мысль: я должен все это собрать. Обязан вернуть все на место. Начал лихорадочно сгребать внутренности, пытаясь отнести их к телу, которое лежало, словно кукла, потерянная невнимательным ребенком, но они скользили в руке, вываливаясь обратно на свежий снег.

И я ничего с этим не мог поделать. Абсолютно!

Моя Аня… Боже! А ведь Лерочка до сих пор не знает. Для нее мы все еще «ждем маму», которая уехала к бабушке. Дочка надеется, бедная, что мамочка вернется, хотя уже прошла пара недель. Но я решил ей ничего не говорить, чтобы не травмировать детскую психику, – хватает того, что наш город и так стоит на пороге ада.

«Хотя… – Я посмотрел в окно. – Уже не на пороге. Уже – в нем!»

– А они маму не тронут? – спросила Лера, еще раз осторожно выглянув в окно. Я подвинул горшок с цветком, название которого до сих пор не знал, но который так любили мои девочки, и показал дочке на пулеметные точки, стоявшие поперек улицы примерно в квартале от нашего дома. Собственно, это и была нынешняя линия фронта.

За ней – Зона.

– Нет, конечно. Мама вернется – ты же сама сказала, что мы отсюда никуда не уйдем, пока она не придет. Так вот, она обязательно вернется. Все немножко устаканится, и она вернется. Обязательно! – Я уже не помнил, когда научился врать настолько убедительно. Чего не сделаешь для того, чтобы ребенок оставался в некоем безопасном подобии мира, даже когда от самого мира уже не осталось и следа. Сплошная иллюзия. Выдумка.

Пулеметы снова затарахтели. Даже отсюда, а мы жили на пятом этаже хрущевки, было видно, как во вспышках очередей мелькают перекошенные от злобы морды тварей. Если бы не было пулеметов или – не дай бог! – вдруг закончились патроны, то они бы через пару минут были здесь. Разорвали бы в клочья пулеметный расчет, раскидали в стороны колючую проволоку и мешки с песком. Кстати, до сих пор не понимал предназначение последних – от мутантов они все равно не спасают, но устройство блокпоста оставалось неизменным что для военных операций, что для борьбы с монстрами.

– Мамочка обязательно вернется, – соврал я и отвернулся в сторону, сделав вид, что в глаз попала соринка. Ни к чему сейчас слезы. Если я тут буду реветь, то кто поможет моей дочке?

– Правда? – Не знаю, как она вообще мне верила. А верила ли? Может, обо всем догадалась, но не подавала вида?

Лера могла.

Она была не по годам умной девочкой, хоть и верила до сих пор в Деда Мороза. В этом году она заказала ему, чтобы Зона остановила наступление на город. Так и написала в письме: «Хачу чтобы она остановилась. Пожалуста!» Мне даже не надо было уточнять, что именно дочка имела под словом «она». Это было очевидно – из приграничной зоны Периметра город быстро оказался по другую его сторону. Чуть дальше, в пяти километрах от Темногорска, военные спешно возводили стены нового Периметра, боясь не успеть до нового прорыва.

Так мой родной город стал частью Буферной Зоны – диких земель, которые еще не стали Зоной, но уже не были Большой землей.

«На пороге ада» – так писали про «осаду» Темногорска газеты с Большой земли. Я как-то читал одну такую. Она сообщала о том, что военные бегут, уходят с места прорыва Старого Периметра, который давно уж и не «старый» вовсе, потому что переносился два или даже три – не помню – раза, и возводят укрепления на несколько километров восточнее старой границы Зоны отчуждения Чернобыльской атомной электростанции. Выделено на это столько-то миллионов рублей, из них украдена уже половина. Отлично! Теперь не факт, что вообще построят заборчик – типичная ситуация для страны, которая давно уже напоминала одну большую Зону, пытающуюся изображать из себя цивилизованное государство.