Произведение в алом - Густав Майринк Страница 62

Ближе к утру предо мной возник мой призрачный двойник - «хавел герамим», «дыхание костей», о котором рассказывал Гиллель, - и погрузил я свой взгляд в его глаза: подобно верному фамулусу, он полностью находился в моей власти, приставленный ко мне для того, чтобы немедленно давать ответ на любой мой вопрос, чего бы он ни касался, посю или потусторонних предметов, и только ждал, когда мне будет угодно его задать, однако живительная влага сокровенного, которая могла бы утолить мою метафизическую жажду, была бессильна против пылавшего у меня в крови темного огня страсти и просто испарилась в знойной пустыне моего распаленного вожделением сознания...

Я повелел фантому удалиться, а вернувшись, предстать предо мной в образе Ангелины; он послушно съежился, умалившись до буквы «алеф», и стал вновь быстро расти, пока не превратился в нагую, гигантскую, как бронзовый колосс, богиню - ту самую, из книги Иббур, - пульс которой был подобен землетрясению... И вот Великая мать склонилась надо мной, и все смешалось у

меня в голове от оглушительного женского смрада ее пылающей неистовым жаром плоти...

От Харузека по-прежнему ни слуху ни духу. Проклятье, куда же он, в самом деле, запропал? Уж не случилось ли чего?..

Звон церковных колоколов торжественно плывет над городом.

Все, любому терпению есть предел, жду еще четверть часа - и на свежий воздух! Окунусь в шумную городскую суету, поброжу по залитым солнечным светом респектабельным кварталам, смешаюсь с заполнившей улицы веселой нарядной толпой, полюбуюсь на красивых, элегантно одетых женщин с их кокетливыми, ни к чему не обязывающими улыбками, изящными движениями тонких рук и танцующей походкой стройных ножек.

Чем черт не шутит, может, случайно и на Харузека наткнусь, пытался я оправдаться в собственных глазах.

И чтобы скоротать время, взял с книжной полки старинную колоду Таро... Чем дольше я смотрел на эти загадочные, проникнутые темной символикой карты, от которых веяло дыханием вечности, тем больше они притягивали мой взгляд, скажу больше: от этих недоступных обычной человеческой логике изображений, завораживающих своей непостижимо глубокой энигматикой, исходил какой-то магнетический флюид, будивший в душе щемящее ностальгическое чувство чего-то знакомого, только давным-давно забытого - казалось, еще чуть-чуть, и я вспомню что-то бесконечно важное, быть может составляющее смысл моей жизни.

Неужели все дело в этих наивных и даже несколько примитивных, но очень выразительных и графически четких картинках, которые могли бы, наверное, послужить прекрасным сюжетом для геммы или камеи?..

Я перебрал колоду в поисках Пагада.

Карта отсутствовала. Куда она могла деться?

Я еще раз просмотрел колоду и, позабыв обо всем на свете, погрузился в размышления, пытаясь подобрать ключ к сакральной криптографии этих таинственных карт. Особенно привлек

мое внимание «Повешенный»... Что бы мог означать этот висящий вниз головой меж небом и землей человек? Связанные за спиной руки придавали верхней части его тела форму обращенного вершиной вниз треугольника, согнутая в колене правая нога образовывала с левой, за которую он и был вздернут, перевернутую четверку...

Странный, совершенно непонятный символ, и все же... и все же моя охваченная тревояшым трепетом душа в нем явно что-то узнавала, что-то очень близкое... очень...

Ну вот! Явился наконец!

Впрочем, Харузек так не стучит.

Приятная неожиданность - это была Мириам...

- Поразительно, Мириам, а я как раз собирался спуститься в вам и предложить прогуляться со мной в экипаже! - Слова мои, разумеется, не совсем соответствовали истине, однако в том легком и бесшабашном настроении, в котором я находился, меня это нисколько не смутило. - Льщу себя надеждой, что вы мне не откажете! Не правда ли? Меня сегодня переполняет какая-то беспричинная радость, и вы, именно вы, Мириам, должны стать ее триумфальным венцом - так сказать, оправданием этого моего легкомысленного, ни на чем не основанного, лишенного корней чувства, которое теперь в вашем лице по крайней мере обретет крону, цветущую весеннюю крону!

- Прогуляться?.. В экипаже?.. - повторила девушка с таким неподдельным изумлением, что я громко рассмеялся.

- Мое предложение кажется вам странным?

- Нет, нет, что вы, но... - она подыскивала слова, - но мне как-то непонятно, как можно прогуливаться... в экипаже?!

- Что же тут непонятного? Представьте себе, сотни тысяч людей ежедневно, как раз и навсегда установленный ритуал, совершают выезд на прогулку, собственно говоря, вся их жизнь - это один нескончаемый моцион.

- Ну, то другие! - растерянно протянула Мириам - застигнутая врасплох моим приглашением, она явно не знала, как к нему относиться.

Я взял ее за руки:

- Если другим не отказано в радости, то уж такой прекрасной дщери, как вы, Мириам, она полагается в стократном размере! И ничего чудесного в этом нет!..

Внезапно лицо моей гостьи стало мертвенно-бледным, и я по ее отсутствующему, устремленному в пустоту взгляду понял, о чем она думает.

Сердце мое болезненно сжалось.

- Да поймите же, Мириам, что свет не сошелся клином на этом... этом... чуде... - воззвал я к ней. - Пожалуйста, не думай те о нем хотя бы сегодня. Могу я вас об этом просить на правах... ну хотя бы на правах друга?

Уловив в моих словах скрытый страх, девушка удивленно подняла на меня глаза.

- О, если бы вы относились к этой манне небесной в виде золотых монет легче, видит бог, я бы радовался вместе с вами, а так... Когда б вы знали, Мириам, как сильно я озабочен тем экзальтированным состоянием, в котором вы находитесь в послед нее время, вашим... вашим... ну как бы это сказать?., вашим душевным здоровьем! Не обижайтесь и не смотрите на меня как на врага, ибо то, что я вам сейчас скажу, всего лишь предположение, но... но в последнее время мне все чаще приходит в голову одна кощунственная мысль: а во благо ли это чудо, право, может, лучше бы ему никогда не происходить?.. - Я ожидал с ее стороны самого резкого отпора, однако она лишь устало кивнула, по груженная в свои мысли. - Оно поглощает все силы вашей души, Мириам. Признайтесь откровенно, разве я не прав?

С трудом ворочая языком, девушка еле слышно пробормотала:

- Иногда... иногда я тоже ловлю себя на странном желании: уж пусть бы оно никогда не свершалось... - Слабый лучик надежды забрезжил в моей душе. - Но нет, я даже представить себе не могу, - она говорила медленно, как во сне, - что когда-нибудь буду обречена жить без моего чуда - одна в этом жалком мирке, в котором все чудесное предано забвению... Нет, нет, лучше тогда сразу...

- Да вы за одну ночь можете стать сказочно богатой, и тогда вам уже не понадобится... - перебил я, не справившись с

переполнявшими меня чувствами, однако тут же, заметив ужас на ее лице, пояснил: - Богатство, которое я имею в виду, не от мира сего. Послушайте меня, Мириам, вы можете самым естественным образом в одночасье избавиться от всех гложущих вашу душу подозрений, надо только обратить свой взор внутрь самой себя, и тогда те чудеса, которые дано вам будет пережить, станут сугубо внутренним и сокровенным таинством, и не придется вам отныне сомневаться в их природе, ибо она обретет качества иного, духовного мира.