Лев мисс Мэри - Эрнест Хемингуэй Страница 38

Африканская часть хемингуэевского опыта почти полностьювмещается в настоящее издание, с одной оговоркой: это не совсем художественныепроизведения (существуют и художественные, например, рассказ «СнегаКилиманджаро»). И «Зеленые холмы Африки», и «Лев мисс Мэри» принадлежат коксюморонному жанровому образованию «художественной публицистики», частичнозахватывая также территорию «путевых заметок», «автобиографической прозы» и«приключенческой эссеистики» (последнее понятие наименее строгое и одновременнонаиболее точное: автор и описывает приключения, и – периодически – излагает теили иные свои соображения).

На момент создания «Зеленых холмов Африки» (Green Hills ofAfrica, 1935) Хемингуэй уже был всемирно известен как автор романов ирассказов, «новатор» в области стиля, главный представитель «потерянногопоколения», чьими произведениями зачитывались тысячи людей, кем восхищалисьмногие маститые литераторы, включая Джойса. Однако Хемингуэй, мастер слова,чрезвычайно гордый своим литературным даром и завоеванным признанием, неостанавливался ни перед чем, чтобы доказать всему миру, что он еще и мастердела. Его путешествия по Африке – одно в 1930-е годы, второе в 1950-е – сталиочередным делом, которое он к тому же документировал самостоятельно: отчетом опервом сафари являются вышедшие через год после возвращения писателя на родину«Зеленые холмы Африки», о втором – опубликованный через десять лет после смертиХемингуэя в журнале Sports Illustrated (1971–1972) «Африканский дневник»,вторая часть которого называлась «Лев мисс Мэри» (Miss Mary`s Lion) и даланазвание всему произведению, известному у нас под этим заглавием.

«Зелёные холмы Африки» принадлежат к классическим образцамхемингуэевской прозы. Между тем, суггестивная установка на изображение«настоящей» Африки, и в частности ее животного мира, в этом произведениинастолько высока, что первый (сокращенный) перевод «Зеленых холмов Африки» вСоветском Союзе был снабжен послесловием доктора биологических наук. «Я сделалпопытку написать абсолютно правдивую книгу, чтобы увидеть, уступает ли описаниестраны, в которой я прожил месяц, если это точно рассказать, выдумке ивоображению», – поведал писатель в одном из интервью; известно также, чтопри написании «Зеленых холмов Африки» Хемингуэй сознательно пользовался своимхудожественным арсеналом: словесный пейзаж, характеристики персонажей, диалоги,внутренний монолог, компрессия времени, хронологические перестановки ит. д. Таким образом, книга интересна как для любителей путешествий иафриканской экзотики, так и для поклонников творчества Эрнеста Хемингуэя.

Писателя мало волновало то, что возможности любого«правдивого» повествования, будь то дневник, репортаж, исторический труд,биография (автобиография) или мемуары, ограничены в силу недостижимости объектаописания в его полноте. С задором, свойственным американцам, и смелостью, которуюон считал одним из своих основных качеств, мастер принялся за дело, компенсируянедостаток возможностей жанра честностью и последовательным нежеланием что-либоскрывать. Так, читателю сообщается: когда «бвана» (на суахили – «господин»)Хемингуэй соврал своим товарищам по охоте. Подтрунивать над страстью бваны,любящего прихвастнуть, вошло в привычку его спутника и наставника Старика (Pop)– Джексона Филипса. Под этим именем в «Зеленых холмах Африки» выведен ФилиппПерсиваль, белый охотник, который сопровождал Хемингуэя в первом сафари, а в1953 году встретил его как старый друг.

«Сейчас буду хвастать», – честно предупреждает туземцевЭрнест в двенадцатой главе. Репутация заправского хвастуна, сопровождавшаяХемингуэя по жизни, соседствовала также со славой великого «враля», каким онпровозглашал себя сам, считая, что хороший писатель не может не быть хорошимлжецом (здесь Хемингуэй сходился с Уильямом Фолкнером, который высказывался втом же ключе). Способность сочинять оттачивалась автором «Зеленых холмов» и вповседневности; по мнению некоторых людей, знавших его лично, грань междуправдой и вымыслом была для Хемингуэя настолько тонка, что он всегда мог еюпренебречь. В результате многие анекдоты, гуляющие по биографиям Хемингуэя,весьма сомнительны с точки зрения факта.

Категория «правдивости» в свете всего вышесказанного вряд лиможет быть принята за основополагающую при оценке как «Зеленых холмов Африки»,так и «Льва мисс Мэри». Довольно подробно воссоздавая ход событий, комментируякаждый выстрел и каждый разговор, автор приглашает нас почувствовать «чудесныйзапах Африки» с помощью его, автора, собственного обоняния. Объект «Африка»дается нам через субъект «Хемингуэй», в процессе чего этот субъект, в своюочередь, становится объектом изображения. Мы многое узнаем об африканскихприродных ландшафтах, о потрясающем богатстве фауны, столь поразившем Хемингуэяв первую поездку и понятом им скорее как изобилие дичи, о местных жителях –проводниках и ружьеносцах, характеры которых мастерски обрисованы несколькимиштрихами, о неудачах и «радостях охоты», о заметных происшествиях и будничныхмелочах; но гораздо больше узнаем мы о самом Эрнесте Хемингуэе – о такомХемингуэе, каким он представляется самому себе. И степень самораскрытия авторакак героя собственного повествования значительно выше, чем у хемингуэевскихперсонажей – главных действующих лиц его романов и рассказов. В этомпринципиальное отличие «Зеленых холмов Африки» от художественных текстовписателя: решив писать правдиво, он во многом отказался от применения к самомусебе техники «айсберга» (письмо, при котором в тексте фиксируются тольковнешние детали и события, а большая часть внутреннего мира героев и логическиесвязки событийной цепи остаются «под водой», в импликации).

Любопытно, что некоторая художественная наивность,возникающая при создании «автопортрета» от желания быть честным, во-первых, нестановится, при всей искренности автора, гарантией абсолютной достоверности«образа» Хемингуэя в «Зеленых холмах Африки» (остается зазор между «таким и былЭ. Хемингуэй» и «таким Э. Хемингуэй видел себя»), а во-вторых, нераспространяется на другие элементы повествовательной ткани – «персонажей» и«сюжет». Книга написана просто, но не безыскусно, как и известные произведенияХемингуэя; знаменитый «телеграфный» стиль, менее «прореженный», чем вхудожественных текстах, тем не менее, хорошо просматривается. Не хватает всюжете лишь смерти главного героя, но подобный ход недопустим вавтобиографическом жанре; а «пожалеть» можно всю длинную вереницу красивыхживотных, убитых Хемингуэем и его товарищами, особенно если вспомнить, что какраз количество «трофеев» соответствовало действительности. Несмотря наобщепринятую охотничью традицию рассказывать бессовестные байки о заваленныххищниках невообразимых размеров и прочих подвигах, здесь Хемингуэй ничего невыдумывал.