Лев мисс Мэри - Эрнест Хемингуэй Страница 37

Полагали также, что я был женат и на мисс Марлен, которая,судя по полученным мною фотографиям и письмам, работала в принадлежащей мненебольшой увеселительной шамбе, именуемой Лас-Вегас. Они знали мисс Марлен какавтора «Лили Марлен», и многие люди действительно думали, что это ее настоящееимя, и все мы сотни раз слушали на старом патефоне ее песню «Джонни», иследующей была мелодия «Рапсодия в стиле блюз», и мисс Марлен пела о «мотылькахвокруг огня». [44]Мелодия эта глубоко волновала нас, и, когда порой, находясь вдали от своейувеселительной шамбы, я пребывал в мрачном или подавленном состоянии, Моло,единокровный брат Нгуи, спрашивал: «Мотыльки вокруг огня»? И я просил поставитьпластинку, и он заводил патефон, и все мы с удовольствием слушали красивый,глубокий, необыкновенный голос моей несуществующей жены, певшей вувеселительной шамбе, которой она так успешно и преданно заправляла.

Наверное, потому, что я не спал и сомневался, удастся ли мневообще заснуть, я думал еще об одной знакомой, которую в то время очень любил.Это была длинноногая американка, широкоплечая, с обычной для американок пышнойгрудью, что особенно нравится тем, кто не познал прелестей небольшой, упругой,правильной формы груди. Но эта девочка, с красивыми ногами негритянки, былаочень нежной, правда, она постоянно на что-нибудь жаловалась. Ночью, пока неспалось, думать о ней было довольно приятно, и я вспоминал ее, и коттедж, иКи-Уэст, и охотничий домик, и всевозможные игорные заведения, где мы бывали, ипронизывающий утренний холод, когда мы вместе охотились, и порывистый ночнойветер, и вкус горного воздуха, и запах шалфея в те дни, когда она ещеинтересовалась охотой на что-либо, кроме денег. Человек никогда не бываетпо-настоящему одинок; даже когда в предполагаемых темных глубинах души времяостанавливается в три часа утра, это лучшие часы человека, если только он неалкоголик и не страшится ночи и того, что принесет грядущий день. В свое времяя боялся ничуть не меньше, чем любой человек, а может быть, даже больше. Но сгодами страх стал казаться мне своего рода глупостью, такой, как, например,превышение банковского кредита, получение венерического заболевания илипристрастие к наркотикам. Страх – порок молодости, и, хотя мне нравилосьощущать его приближение, что, впрочем, касалось всякого порочного чувства, всеже испытывать его было недостойно взрослого мужчины, и единственное, чегоследовало бояться, так это соприкосновения с настоящей и неминуемой опасностью,да и то ты не должен терять контроль над собой и делать глупости. Пристолкновении с настоящей опасностью от инстинктивного страха испытываешьпокалывание в затылке, а если ты утратил подобную реакцию, значит, поразаняться чем-нибудь другим. Итак, я думал о мисс Мэри и о том, какой она быласмелой все девяносто шесть дней охоты на льва, и это при том, что из-занебольшого роста она никак не могла толком выследить его и занималась новым длясебя делом, не имея достаточного навыка и соответствующего снаряжения, и о том,как она силой своей воли заставляла всех нас вставать за час до рассвета, и отом, как однажды Чаро, преданный и любивший мисс Мэри, но старый и уставший отсхваток со львом человек, сказал мне: «Бвана, убей льва, и покончим с этим.Женщине не дано убить льва».

Но мы продолжали бесконечные преследования, и мисс Мэриубила своего льва, как того хотел во время своей последней охоты Старик, апотом охота приняла неудачный оборот, и Мэри подозревала всех нас.

В Африке всегда пребываешь в состоянии счастливойбеззаботной грусти… Но из всех нас лишь один осведомитель испытывал угрызениясовести. Он таскал с собой раскаяние, как носят бабуина на плече. Раскаяние –прекрасная кличка для скаковой лошади, но плохой попутчик в жизни человека. Уменя была воистину восхитительная бабушка с лицом ангела, если только ангелымогут быть похожи на орлов, и однажды, проведя шесть дней у моей постели послетого, как я, боксируя под чужим именем, получил сотрясение мозга (в ту поруникто не хотел платить денег, чтобы посмотреть, как дерется мальчишка пофамилии Хемингуэй), она, написав мне объяснительную записку за пропуск занятийв школе, сказала:

– Эрни, обещай мне делать только то, чего тебедействительно хочется. Всегда поступай так. Я уже старая женщина, и я всегдастаралась быть хорошей женой твоему деду, а ты сам знаешь, каким он подчасбывает. Но я хочу, чтобы ты запомнил, Эрни. Ты запомнишь, Эрни?

– Да, бабушка, я могу запомнить все, кроме шестираундов.

– Не в них дело, – сказала она. – Запомни-калучше вот что. Единственное, о чем я жалею, так это о том, чего я не сделала.

– Спасибо большое, бабушка. Я постараюсь запомнить.

Бвана Хемингуэй

Имя Хемингуэя знакомо всем. Многие знают, что Хемингуэй нетолько (а некоторые полагают, что и не столько) писатель. Затруднительно дажесоставить полный список «лиц», в которых он един, однако все эти лица –«действующие», и все созданы им самим. Писатель-классик американской литературыXX века, военный, журналист (можно и без запятой: военный журналист), спортсменво всем, от художественной прозы до выпивки (в промежутке его «многоборье»включало бокс, поэзию, охоту, остроумие, рыбалку, умение заработать, лыжи,бахвальство, навигацию, медицину, партизанское движение, секс и многое другое,в чем он соревновался неустанно), путешественник и «международный миф» – всеэто Эрнест Хемингуэй, автор книги, которую вы держите в руках.

Сейчас нам трудно представить размеры его былойпопулярности, хотя и ее нынешние остатки весьма внушительны. Хемингуэй до сихпор не перестал быть предметом интереса средств массовой информации: отдельныефрагменты его биографии становятся темой для радиопередач, приезд егородственников в Россию освещается в прессе. По художественным произведениямставятся фильмы, а такие «хиты», как «Прощай, оружие!» и «Фиеста» («И восходитсолнце») переиздаются вновь и вновь. В Соединенных Штатах Хемингуэй прочноукрепился в университетской программе, а это верный залог того, что многие изтех, кто читает книги в Америке, будут его читать. Имя Хемингуэя не забыто и вЕвропе, где он провел весьма значительную часть своей жизни: Италия, Испания,Франция (особенно Париж) хранят его следы в своей истории – военной,политической, культурной. Ступала нога знаменитого писателя и на другиеконтиненты – африканский и южноамериканский, подтверждением чему служат сотнифотографий, отснятый киноматериал и тексты, художественные и публицистические,порожденные «Папа» (так звали его многие) во время и после кратких или долгихпосещений различных уголков планеты.