Три любви - Арчибальд Кронин Страница 16

– Интересно, как там поживает желтая кошка Эйлин? А на тот берег нас переправит Дейв или Ангус? – сыпал Питер вопросами, переминаясь с ноги на ногу. – Надеюсь, будет штормить. Я люблю качку.

– Да что ты говоришь? – с легким кивком пробормотала Люси. От одного только вида бурного моря ее начинало мутить. – А как же твоя бедная мама? Стой спокойно, сынок.

– Возьми с собой лимон – пососешь, – с невинным видом предложил он.

Она искоса посмотрела на него, подумав о том, что он сын своего отца. Во время последнего морского путешествия ее уговорили воспользоваться этой фруктовой профилактикой, и Фрэнк на протяжении многих недель не давал ей забыть пагубных последствий этого.

– Ну вот, – удовлетворенно сказала Люси, наконец отстраняя сына и внимательно осматривая напоследок его ногти и уши.

Затем она занялась собственным туалетом. Поскольку эта поездка не ставила целью облегчение чьих-то страданий, Люси, конечно, наденет лучшую одежду – темно-малиновый костюм из шерсти с рисунком из белых крапинок, напоминающих снежинки. Зибелин – роскошное, звучное название для ткани. А какой богатый крой – расклешенная юбка, короткий жакет с баской из темно-красного бархата! Со шляпы – тока из черной синели – кокетливо свисали черные петушиные перья. Черные лайковые перчатки были отделаны белой строчкой, изящная кожаная сумочка на цепочке соответствовала последнему слову моды.

И последний штрих – без сомнения, стильный: Люси сбрызнула свой носовой платок несколькими каплями одеколона. Вздохнув, она посмотрела на себя в зеркало – элегантная, сияющая сдержанной радостью. Потом легко постучала в дверь напротив и вошла в комнату Анны.

– Ты почти готова? – спросила она.

– А знаешь, – протянула Анна, сидевшая на краю кровати, – мне не очень хочется ехать. Я не питаю к Эдварду особой симпатии – он такой высокопарный малый. Поезжайте вы с Питером. Я останусь и накормлю Фрэнка ужином.

Помимо своей воли, Люси поскучнела.

– Фрэнка вполне может накормить Нетта, – медленно произнесла она и, помолчав, добавила: – Тебя приглашали особо.

– Мне-то какая забота, – уронила Анна с тем же равнодушием.

– Но почему? День такой чудесный, – настаивала Люси. Очевидно, ей было не понять подобного отношения. – И пикник будет замечательный.

– Ты любишь делать все по-своему – правда, Люси? – мило улыбаясь, спросила Анна.

– Ну… – Люси покраснела. – Конечно…

– Хорошо, – вдруг сказала Анна, – я поеду.

На миг воцарилось молчание, потом Люси повернулась и в задумчивости пошла вниз.

– Ну что – прилично я выгляжу? – рассеянно спросила она, медленно кружась в центре кухни.

Отношения у Люси с прислугой были доверительными.

– Если уж вы неприлично, то не знаю, кто прилично, – откликнулась Нетта, уперев руку в бок и оценивающе разглядывая Люси.

Из уст Нетты этот сомнительный комплимент прозвучал как высшая похвала.

– Ты чудесно выглядишь, мама, – искренне восхитился Питер.

Последовала пауза, они ждали Анну.

– Пока меня не было, все шло хорошо? – спросила Люси, лениво поправляя свои наручные часы.

Она не совсем понимала, зачем задала этот вопрос – к тому же Нетте, надежной Нетте, «настоящему сокровищу», – и слова, слетевшие с ее губ, показались ей ненужными.

– Хорошо – да, хорошо, – уверенно ответила служанка.

В этот момент распахнулась дверь, и в комнату медленно вошла Анна, даже не извинившись за опоздание. На ней было скромное темное платье, и Люси, с ее быстрой реакцией, моментально решила, что ее зибелин чересчур яркий.

– Жаль, здесь нет Фрэнка, – сказала Анна, – тогда мы поехали бы все вместе.

– Увы, – довольно сухо произнесла Люси, направляясь в коридор, – ты же знаешь, он занят делами.

Действительно, Фрэнк заранее написал Эдварду ироничную записку с выражением сожаления, которую Люси обещала не передавать.

Они шли по дороге к каменному молу, выдававшемуся в море прямо из двора Боуи. Женщины шагали рядом, Питер чуть отставал, держась за руку матери.

– Этот путь короче – и приятнее! – воскликнула Люси со всей ответственностью чичероне.

Они подходили к спуску, под ногами шуршали чистые сосновые опилки.

Право, Мурам было гораздо проще оплачивать небольшой паровой катер, принадлежащий братьям Боуи, чем идти целую милю к пристани, откуда довольно редко отчаливал пароход. Кроме того, молодые братья-близнецы Боуи, Дейв и Ангус, были приятными и услужливыми людьми. Они продолжали дело своего старого отца: сооружали ялики, сдавали напрокат гребные лодки и гоняли по заливу «Орла» – то как паром, то как судовую шлюпку.

Да, Дейв или Ангус – столь похожие, что их было не различить, – в кратчайший срок и без лишних формальностей переправляли через залив человека, овцу или бочку картофеля.

Сегодня «Орлом», этим славным судном, управлял Дейв. Этот крепкий парень всегда сиял улыбкой из-под кепки и с беззаботной лихостью носил свой промасленный саржевый комбинезон. Завидев пассажиров, Дейв вдруг покраснел по какой-то неясной причине, явно имеющей отношение к семейству Мур.

– Как поживает твой папа, Дейв? – дружелюбно спросила Люси.

– Хорошо, хорошо, – заулыбавшись, ответил тот. – С ним все было бы отлично, будь у него ноги, по его словам. – Такой содержательной идиомой Старый Мореход описывал свою немощь. Помолчав, Дейв произнес: – Что ж, если вы готовы…

И он галантно помог им перебраться через низкий металлический фальшборт на корму, где для них была положена продолговатая плюшевая подушка. Через миг «Орел» отчалил под шум гребного винта, дугой удаляясь от причала и оставляя за собой бурлящий пенный след, от которого медленно расходились и накатывали на берег волны. За судном летели чайки.

Над гладким, спокойным морем повисла легкая дымка, сквозь нее просвечивали рассеянные, но все же яркие лучи солнца. Острый нос судна рассекал воздух, прозрачная вода искрилась и сверкала. Для Люси, убаюканной этим всемирным покоем, отплытие в жемчужном сиянии показалось прекрасным. Она не отрывала взгляда от медленно отступающего берега, открывающегося простора бухты, медленно вырастающих голубых холмов за кормой. В этом было что-то таинственное – то, как уменьшались деревья и дома, стог сена сжимался в желтую точку, а бегущий поезд превращался в тоненькую нить, вьющуюся под спиралью белого дыма.

– Это чудесно, – медленно проговорила она, обращаясь к Анне с дружелюбной улыбкой.

Анна сидела неподвижно, положив руки на колени и глядя вдаль. В знак согласия она наклонила голову. Оставшиеся без ответа слова казались глупыми, и Люси почему-то вспыхнула – словно отвергли ее изъявление дружбы. Обычно ее замечания не воспринимались подобным образом. Нахмурившись, она воззрилась на профиль Анны, немного рассерженная ее равнодушием, потом быстро отвернулась и заговорила с Питером.