Странник играет под сурдинку - Кнут Гамсун Страница 14

Жилось мне в ту пору неплохо.

Стояла теплая, дождливая погода, и в лесу мне ка залось сыровато, но я исправно туда ходил, не смущаясь этим обстоятельством. Потом дожди сменились жарой, я возвращался домой светлыми вечерами, и мне в охотку было то починить водосточный желоб, то по править скособоченные оконца, под конец я даже извлек пожарную лестницу и принялся соскребать старую отставшую краску на северной стене риги. Славно будет, если я за лето смогу заново покрасить ригу, краски-то уж давно дожидаются.

Иное неудобство мешало мне теперь и в лесу и до ма: ведь одно дело работать при хозяевах, другое – без них. Оправдывалось мое давнее наблюдение, что рабочему человеку приятно иметь над собой старшего, если только он сам не ходит в старших. Взять хотя бы наших девушек, они делают все, что им заблагорассу дится, и на них нет управы, – Рагнхильд и скотница весело болтают за обедом, иногда повздорят, а стряпуха не всегда умеет их разнять. Просто сил нет это тер петь. В довершение всех бед кто-то из наших побывал на выселках у моего дружка Ларса Фалькенберга, нашептал ему про меня и заронил подозрение в его сердце.

Однажды вечером Ларс пришел к нам, отвел меня в сторону и потребовал, чтобы я у них больше не показывался. Он был и смешон и страшен сразу.

Я и без того бывал у них редко: когда относил белье, в общей сложности раз пять-шесть, его я обычно дома не заставал, и мы с Эммой толковали о всякой всячине. Но когда я последний раз принес белье, неожиданно заявился Ларс и с ходу начал браниться, почему это Эмма сидит передо мной в нижней юбке. «Потому что жарко», – ответила Эмма. «А волосы ты распустила то же от жары?» И Ларс начал кричать на нее. Я сказал: «До свидания». Он не ответил.

С тех пор я на выселки даже не заглядывал. С чего это он пришел сегодня – ума не приложу. Не иначе, Рагнхильд туда наведалась и наплела про меня что было и чего не было.

Запретив мне самым форменным образом пересту пать порог их дома, Ларс кивнул и воззрился на меня. Должно быть, он ждал, что от такого удара я умру на месте.

– Дошло до меня, что Эмма тоже к вам прихо дила. Больше она сюда носу не покажет, могу пору читься.

– Да, приходила, за бельем.

– Ты все норовишь свалить на белье. И сам ты чуть не каждый день шляешься к нам со своим рас проклятым бельем. Сегодня несешь рубашку, завтра – подштанники. Пусть тебе Рагнхильд стирает, коли так,

– Пусть.

– Ишь какой выискался! Шныряешь по чужим до мам и заводишь шашни, если женщина одна дома. Спасибочки.

Подходит Нильс. Он, должно быть, смекнул, в чем дело, и как добрый друг спешит на выручку. Он слышит последние слова Ларса и заверяет его, что за все время моей службы ничего дурного за мной не за мечал.

Но Ларс внезапно надувается спесью, как индюк, и сверху вниз смотрит на Нильса. Между нами, он давно уже имеет зуб против Нильса. Правда, Ларс неплохо себя показал, когда зажил своим домом на лесной вырубке, но как старший батрак он не идет с Нильсом ни в какое сравнение. И ужасно этим оскорб ляется.

– Ты чего там плетешь? – спрашивает он.

– Я говорю чистую правду, – отвечает Нильс.

– Ишь ты, правду он говорит, – насмехается Ларс. – Плевать я хотел на тебя и на твою правду.

Тут мы с Нильсом ушли, а Ларс еще долго кричал что– то нам вслед. И уж разумеется, проходя мимо сирени, мы увидели там Рагнхильд, которая нюхала цветочки.

Этим вечером я решил уйти из Эвребё, как только покончу с разметкой. Капитан, верный своему обеща нию, наведался через три недели, увидел, что я соскреб краску со стены риги, похвалил меня. «Того и гляди, тебе придется красить все это заново», – порадовал он меня. Я показал, где у меня размечено, и доложил, что работы в лесу почти не осталось. «Размечай, разме чай», – велел он. И с этим уехал, пообещав снова наве даться через три недели.

Но я не собирался торчать в Эвребё так долго. Я раз метил еще несколько дюжин и сделал у себя на бумаге необходимые выкладки. Теперь как хотят. Но жить в ле су и в поле покамест нельзя, цветы, правда, есть, но ягод нет; есть щебет и пенье птиц, вьющих гнезда, есть ба бочки, мухи и комары, но нет морошки и нет дягиля.

Я в городе,

Я пришел к смотрителю лесосплава, к инженеру Лассену, и он выполнил свое обещание, взял меня к се бе, хотя сплав уже в полном разгаре. Для начала я должен пройти вдоль реки и пометить на карте все ме ста, где образовались наиболее крупные заторы. Непло хой парень, этот инженер, только больно уж молод, он дает мне излишне подробные наставления, считая, что я в его деле ничего не смыслю. От этого он смахивает на мальчика, не по годам развитого.

И этот человек помог однажды капитану Фалькен бергу в трудную минуту! Должно быть, капитан теперь и сам не рад, мечтает поскорее расплатиться и ради этого готов свести свой лес, подумалось мне. Я от всего сердца пожелал капитану удачи, я начал горько сожалеть, что не поработал на разметке еще несколько дней, тогда бы он вернее смог избавиться от долга. А вдруг ему совсем немножко не хватит, ну самую малость.

Инженер Лассен, без сомнения, был человек состоя тельный. Жил он в отеле, занимал там двухкомнатный номер, и хотя лично мне не довелось заходить дальше его конторы, но и там была очень дорогая обстановка, полно книг, журналов, письменный прибор из серебра, позолоченный альтиметр и прочее в том же роде; тут же висело его летнее пальто на шелковой подкладке; для этого городка он был, без сомнения, и богат и знатен, недаром же я видел в витрине у местного фотографа его портрет во весь рост.

Кроме того, я видел, что он прогуливается после обеда в обществе здешних молодых дам. Как главный руководитель сплавных работ он предпочитал прогуливаться до длинного (в двести тридцать локтей) моста, перекинутого через водопад. Здесь он останавливался и глядел то в одну, то в другую сторону. Именно у быков этого моста и ниже, где река сужалась, получались самые большие заторы. Из-за этих заторов он держал в городе целую бригаду рабочих. Когда он стоял на мосту, наблюдая за работой сплавщиков, он напоминал адмирала корабля, молодого, энергичного адмирала, чьи приказы беспрекословно исполняются. Дамы, сопровож давшие его, покорно стояли на мосту, хотя здесь всегда дуло с реки. Чтобы перекричать шум водопада, они при разговоре сближали головы.

Но именно в ту минуту, когда инженер, заняв свой командный пост, вертелся и крутился то так, то эдак, он становился вдруг маленьким и нескладным, его узкая спортивная куртка плотно обтягивала спину, отчего зад выглядел непропорционально грузным.

В первый вечер, уже после того как я обо всем с ним договорился и наутро должен был уйти вверх по реке, я встретил его в обществе двух дам. Завидев меня, он остановился сам, остановил своих спутниц и вторично дал мне те же самые указания.

– Это хорошо, что я тебя встретил. Но смотри, встань завтра пораньше и захвати с собой багор, бу дешь проталкивать бревна, где сумеешь. Если затор слишком велик, пометь у себя на карте. Карту ты не забыл, я надеюсь? И все иди, иди до тех пор, покуда не встретишь человека, идущего навстречу, с верховьев. Только помни, красным надо помечать, а не синим. Смотри же, не подведи меня. Я взял этого человека к себе на работу, – пояснил он дамам, – я решительно не могу сам за всем уследить.