Хроника рядового разведчика. Фронтовая разведка в годы Великой Отечественной войны. 1943-1945 гг - Евгений Фокин Страница 8

Мы и не успели опомниться, как на нас посыпались бомбы и на бреющем полете десятка три «Юнкерсов-87» нанесли первый удар. Место открытое, сверху все видно… Сделав несколько заходов с обстрелом из пулеметов, они улетели. Через час, когда мы снова собрались к эшелону, все повторилось. Потом нам сказали, что в двух налетах участвовало 67 немецких бомбардировщиков. Выведен из строя паровоз, разбито большинство вагонов, масса убитых и раненых… В живых из нас осталось только половина…

После первого налета я оказывал первую помощь раненым. Бинтов не было, рвали нательные рубахи. А во время второго налета меня отшвырнуло взрывной волной и грудью ударило о землю. Долго не мог восстановить дыхание. Товарищи помогли дойти до медсанчасти, где меня госпитализировали. Там переночевал, а утро м ко мне зашел Женя Кононов, и я без разрешения покинул медсанчасть. Женя мне и поведал о предстоящей встрече с представителями частей. Так мы с ним и пошли к месту сбора. Дыхание было затрудненным, но я крепился. Через два-три дня все восстановилось. Местным командованием было принято решение — оставшимися курсантами доукомплектовать расположенные здесь воинские части, в том числе и 149-й отдельный стрелковый батальон, ранее входивший в 62-ю армию В. И. Чуйкова.

На нашем выборе сказалось следующее. Еще до войны мы читали хорошие книги и прочитанное благоговейно ложилось в запасники нашей души, мы искренне восхищались действиями пограничников, летчиков, полярников. В нас поселилась тайна познания нового, ранее незнакомого. А это воспитывало в молодом человеке готовность к подвигу. Теперь нас ждала новая жизнь — мы должны стать в боевой строй. К счастью, мы теперь были не новобранцами, уже многое узнали за пятимесячное, хотя и незавершённое обучение в военном училище. Мы не понаслышке, а воочию познали, что такое дисциплина, азы товарищества, авторитет командира. Мы в совершенстве знали и умело обращались со всем вооружением, имеющимся в арсенале стрелкового батальона, — от пистолета до тяжелого пулемета «Максим», от винтовки СВТ до 45-мм пушки. Голодные и невыспавшиеся, на место встречи бывшие курсанты пришли заранее и дружно. На лицах — немой вопрос, возбуждение, тревога, ожидание. Кучковались как в училище — поротно, повзводно.

Хотя этого момента все ждали, но неожиданно в конце улицы появилась группа командиров и подошла к нам. Поздоровались, мы тоже не остались в долгу. Одежда и обувь на офицерах — явно не со склада, а боевая, сталинградская. Первое, что бросилось в глаза, — продубленные на морозе и ветрах лица и шеи. Белые подворотнички на этом фоне составляли яркий контраст. Скоро командиры растворились в нашей массе и начали выкрикивать:

— Минометчики есть? Добро к нам!

— Пулеметчики тоже нужны, — вторит ему другой.

— А повара есть? — Это вызывает улыбку. — Зря смеетесь. На сытый желудок и воевать легче.

— А специалисты по ремонту техники нужны? — спросил кто-то из курсантов. И вот в эту разноголосую сумятицу прорывается голос:

— Кто желает в разведку? Находимся при штабе. Подразделение небольшое. Кухня своя. Питание хорошее.

Вот эта таинственность и загадочность и привлекла нас… К тому же старшина сумел предложить такие блага, которые были тоже нелишними.

— Это нам, чего ждем, — начинает верховодить Юра Канаев, озорно посматривая на нас, а мы на него.

— Идем, — вторит ему Женя Кононов, — за мной, ребята. Это то, что нам нужно!

И мы направляемся за Женей, на голос. Подходим, здороваемся, представляемся. Разведчиками были высокий, статный старший лейтенант Серов и с наганом на боку — старшина Колобков.

…Это было в первых числах мая 1943 года. Войдя группой в просторный крестьянский двор, мы увидели человек двенадцать — пятнадцать разведчиков, оживленно беседующих, уютно устроившихся на бревнах. Теперь мы вместе будем продолжать службу и скоро станем единой боевой семьей.

Они прекратили беседу и, как по команде, дружно поднялись. Первым пошел нам навстречу и представился стройный, среднего роста, худощавый разведчик с нашивками старшего сержанта на погонах. Это и был Дышинский. На слегка выгоревшей гимнастерке, ладно сидевшей на нем, рубиново поблескивал орден Красной Звезды. Навсегда память со хранила его облик: интеллигентное лицо, прямой, аккуратный нос, высокий лоб и по-девичьи тонкие брови. Говорил четко, ясно. Глаза были улыбчивые, и чувствовалось, что в них бьется живая мысль.

— Не с Перми? — спросил он и меня, крепко, по-мужски пожимая руку, явно надеясь найти земляка. Это, пожалуй, один из вопросов, которые военнослужащие часто с надеждой и тревогой задавали друг другу при встрече. Недаром, если кому повезет, называли счастливчиком.

…Юра Канаев, Женя Кононов, Виктор Челноков, Леша Крюков, Саша Ветров, Юра Соболев, Сергей Усачев, я, да и все другие — могли ли мы представить себе, сколь тяжела и напряженна жизнь фронтового разведчика, как горек и опасен будет наш путь? Только единицы осилят его и доживут до Дня Победы. Но выбор сделан.

— С сегодняшнего дня вы зачисляетесь в наш взвод. Но вы пока еще не разведчики… Слушая командира взвода младшего лейтенанта Хрящева, переглядывались, думая: что мы — новобранцы, стрелять, ползать не умеем? Сомнения прошли после первых же занятий. Оказалось, училищная наша наука — теория, а фронтовая — практика. Вот и учились днем и ночью наблюдать, чтобы и вспорхнувшая птаха незамеченной не осталась. Ходить неслышно по сухостою. Ползать, лишнюю травинку не тревожа. Снимать часовых без шума. Метко стрелять из любого оружия. Бросив гранату без оборонительного чехла, бежать на взрыв…

Сложна фронтовая наука, И не последние места в ней занимают дисциплина, вера в боевых друзей, умение подавлять страх, находить выход в самых, казалось бы, критических ситуациях. И когда началась наша настоящая боевая жизнь, в каждом поиске, в засаде, на наблюдательном пункте мы воочию убеждались, как правы были командиры. Вскоре нам стало ясно следующее. Набор в разведроту в зависимости от обстановки происходил:

а) из поступающего пополнения;

б) из ранее служивших в разведке;

в) из отличившихся солдат и сержантов переднего края;

г) по личному заявлению, а не в приказном порядке. В обороне разведчики были нацелены на:

а) проведение поиска с целью захвата «языка»;

б) участие в разведках боем;

в) обеспечение постоянного наблюдения за противником с НП командира дивизии.

При наступлении: ведение разведки усиленными разведгруппами (по 12–15 человек) впереди походных застав батальонов.

В критических ситуациях, когда у командования не было под рукой резерва, нас привлекали в качестве стрелковых подразделений в обороне или контратаках (вопреки указанию И. В. Сталина, запрещавшего использовать разведчиков в общевойсковом бою). Откомандировывались из роты:

— допустившие трусость, обман в информации;

— по состоянию здоровья: вблизи противника их одолевал чих, кашель, икота, то есть они не могли победить, выдержать стресс.