История катастрофических провалов военной разведки - Джон Хьюз-Уилсон Страница 61

Израильские танки на земле также наверняка предпримут яростные контратаки против египетских захватчиков. Для их отражения генеральный штаб заказал максимально возможное количество новейшего советского противотанкового оружия, включая противотанковые управляемые ракеты (ПТУР) «Малютка» (Sagger, по классификации НАТО). Для переноски одной управляемой по проводам ракеты в чемодане-ранце было достаточно двух человек, для использования — всего одного. С учетом того, что дальность ракет в плоской пустыне составляла 1500—2000 метров, к началу 1970-х человек, спрятавшийся за камнем, мог заметить и уничтожить движущийся танк с расстояния больше мили. Ракета Sagger, особенно в сочетании с реактивными противотанковыми гранатометами РПГ-7 советского производства, была грозным оружием, означавшим серьезный сдвиг в соотношении сил атакующих и обороняющихся. Теперь любой пехотинец при наличии соответствующего снаряжения мог надеяться уничтожить танк с большого расстояния.

Еще одно преимущество этого зенитного и противотанкового оружия заключалось в том, что оно имело оборонительное назначение. Израильские аналитики, следившие за поставками советского вооружения в Египет и Сирию летом 1973 года, сделали естественный вывод, что новое оружие требовалось арабам исключительно в целях обороны, а не для нападения на Израиль. Уловка с оружием сработала. Хотя аналитики разведки насчитали в Египте и Сирии не менее одной тысячи ракет секретной советской системы SA-6 в первой линии обороны с расположенными позади них плотными поясами ракет SA-3 и более старых SA-2 [15], они не стали бить тревогу. Арабы создают на Суэце самый плотный пояс ПВО в мире? Ну так и пусть швыряют деньги на ветер, Израиль не собирается ни на кого нападать. Но не все системы вооружения, заказываемые египтянами, были оборонительными. Как Садат, так и до него Насер требовали у Советов новые истребители МиГ-23 с изменяемой геометрией крыла. Советский Союз, памятуя о недавнем поражении американцев во Вьетнаме, когда сверхдержава ввязалась в практически бесконечную поддержку войны, ведшейся государством-клиентом, категорически отказал.

Даже задним числом трудно оценить подлинный масштаб египетского перевооружения к 1973 году. Армия Египта получила и научилась обращаться с полным ассортиментом современного советского оружия от автомата АК-47 до (непосредственно перед началом войны в октябре 1973 года) ракет Scud. Эти ракеты с радиусом действия в 180 миль даже при большом желании нельзя было бы назвать оборонительными, однако их наличие рассматривалось как фактор сдерживания возможных израильских нападений на населенные центры Египта в глубине территории. Израильские аналитики пришли к выводу, что вся масса оружия и техники, поставляемая арабам, предназначалась для обороны или, в худшем случае, для отражения атак Израиля.

Третьим и последним секретом, который пытались утаить египтяне, были дата и время нападения. Если, говоря словами Хаима Герцога, они рассчитывали напасть на израильтян, словно «волк на стадо овец», им требовалась абсолютная секретность, чтобы застать доверчивого и неподготовленного врага врасплох. Дата нападения была предметом продолжительного обсуждения в секретной группе планирования коалиции. Окончательное решение было принято на удивление поздно — в августе 1973 года, всего за два месяца до дня «У». Так называемый штаб планирования федерального верховного командования, состоящий из сирийских и египетских военачальников, в конце концов остановился на 6 октября. Мотивы выбора именно этой даты были отчасти практическими, отчасти психологическими.

Шестого октября ожидалась лунная ночь и, соответственно, течение в Суэцком канале должно было быть более медленным, чем обычно, что позволило бы безопасно навести плавучие мосты. Более тонкая, психологическая причина имела особое значение для исламского мира: в 1973 году 6 октября было десятым днем месяца Рамадан и годовщиной победы пророка Магомета в битве при Бадре под Мединой в 624 году. Эта битва утвердила Магомета в роли политического и духовного лидера. Символизм был налицо. Здравомыслящий наблюдатель мог бы отметить, что выбор названия «Бадр» для военной операции в таком случае был ненужным риском и потенциально угрожал нарушением секретности.

Однако в арабском мире сила эффектного жеста порой перевешивает соображения безопасности. Использование слова «Бадр» означало, что нападение египтян и сирийцев было не просто очередным этапом военных действий на Ближнем Востоке, но также возвещало — столь же ясно, как призыв муэдзина,— о возрождении исламского могущества в противостоянии постоянно побеждающим израильтянам. Это слово фактически подразумевало определенную Садатом цель нападения, которая заключалась в эффектной военной победе ислама — победе как местного, так и всемирного значения.

Как это ни удивительно, но для штабистов генерала Исмаила оказалось сравнительно нетрудно утаить дату нападения от вездесущей разведки Израиля. В этом им помогло сравнительно короткое время (семь недель), в течение которого могла произойти утечка информации. Оказался полезен и огромный аппарат внутренней безопасности Садата, но в конечном счете тайна была сохранена лучшим из возможных способов — те, кто производил планирование операции, никому ничего не говорили. Министр обороны Сирии был проинформирован только 1 октября («Y» минус 5). Египтяне сообщили дату абсолютному минимуму офицеров с использованием самых строгих критериев необходимого знания. На определенном этапе дату знали всего четырнадцать египетских и сирийских офицеров, хотя, по мнению египтян, даже это количество следовало бы сократить человек на десять, принимая во внимание способности Моссада отыскивать арабских офицеров, имеющих доступ к секретной информации, и побуждать их к раскрытию самых важных тайн с использованием традиционных методов второй древнейшей профессии. Зная об этом, египтяне с целью введения противника в заблуждение в первую очередь ввели в заблуждение собственный офицерский корпус.

После войны озадаченные израильтяне подробно расспрашивали военнопленных о том, что им было известно накануне нападения. Ответы поражали. Младшие офицеры и солдаты египтян узнали о нападении только утром 6 октября, и даже тогда многие из них решили, что речь идет лишь об очередных учениях. В одном характерном случае некий штабной полковник узнал о начале военных действий только в тот момент, когда увидел, как перед началом наспех созванного совещания его генерал расстелил молитвенный коврик и рухнул на колени лицом к Мекке. В одном еще более поразительном случае египетский саперный взвод осознал, что речь идет не об учениях, только когда солдатам приказали распаковать свои надувные резиновые лодки и спустить их на воду. Когда они начали переправляться через канал, один солдат, как рассказывают, обратился к лейтенанту Ибрагиму из 16-й дивизии с вопросом: «Так мы сегодня уже не вернемся в казармы, господин офицер?» Говоря словами Хаима Герцога, «лица, планировавшие войну, умудрились ввести в заблуждение не только Армию обороны Израиля и практически все разведывательные службы Запада, но и большую часть египетской армии».

В течение сентября 1973 года шли последние приготовления к войне. Для египтян это был самый опасный период. Создавалась видимость дипломатических усилий в ООН, так как к тому времени израильские службы сбора информации получали массу сигналов о выдвижении войск, призыве резервистов, транспортировке оборудования для наведения мостов, разгрузке боеприпасов, отмене отпусков, вводе в действие новых радиосетей и необычной активности в техобслуживании самолетов. Все это складывалось в картину под названием «индикаторы нападения».