Денис Давыдов - Александр Барков Страница 6

И с проседью усов – все раб младой привычки.

Люблю разгульный шум, умов, речей пожар

И громогласные шампанского оттычки.

Денис Давыдов

После утреннего смотра войск Полтавского кавалерийского полка радостная весть облетела лагерь в Грушевке.

– Завтра, – торжественно объявил братьям за ужином дядька Филипп Михайлович Ежов, – пожалует к нам на обед сам батюшка граф Александр Васильевич!

Розовощекий Евдоким разинул от удивления рот, выронил ложку и словно прирос к стулу.

– Не может быть! – вскрикнул Денис.

– А вот еще как пожалует! – с твердостью в голосе повторил казак. – Управляйтесь-ка с творогом живо! Утро вечера мудренее!

И правда, сразу же после ужина весь огромный дом Давыдовых, стоявший неподалеку от села, наполнился невообразимым шумом и предпраздничной суетой. В комнатах чистили, скребли, подметали. На кухне разделывали рыбу. Спать не ложились до поздней ночи – готовились к приему высокого гостя. В доме знали, что Суворов был скромен во всем, он не терпел роскоши и пышных приемов. Давыдовы же привыкли жить широко, как было принято в те годы во многих дворянских семьях. Поэтому прислуга, не теряя времени даром, стала выносить из комнат расписные ковры, мягкие пуховые кресла, дорогие картины в позолоченных рамах, зеркала.

К восьми вечера все было устроено как надлежало. В просторной гостиной установили большой круглый стол с постными закусками, с рюмками «благородного» размера и графином водки.

В столовой накрыли другой стол – длинный, на двадцать два прибора, опять-таки без малейших украшений, без фарфоровых кукол, столь модных в то время, без ваз с фруктами и вареньем. На белоснежной скатерти не ставили даже суповых чаш. Кушанья должны были подавать «с пылу, с жару», с кухонного огня. Хозяева знали, что так заведено у Суворова.

В отдельной горнице приготовили для полководца ванну – несколько ушатов с холодной водой, чистые простыни и одежду, которую накануне привез его расторопный ординарец Тищенко.

Маневры закончились в семь утра. Суворов в сопровождении одного из своих адъютантов первым прискакал в Грушевку. Без труда отыскал приметный издалека высокий и большой дом Давыдовых и быстрым шагом прошел вслед за Ежовым в специально отведенную для него горницу. Здесь полководец мог привести себя после бурных стремительных маневров и долгой езды по клубящейся пылью дороге в надлежащий порядок.

К крыльцу тем временем стали собираться званые гости: генералы, полковники, офицеры Полтавского полка, чиновники корпусного штаба... Все при полном параде.

Василий Денисович в полковничьем мундире и Елена Евдокимовна, одетая строго, со вкусом, держа маленькую дочку Сашеньку на руках, радушно приветствовали гостей и сопровождали их в гостиную. Возле хозяев стояли нарядно одетые дети – Денис, Евдоким и Лев, прифранченный по сему случаю мсье Фремон.

Гости приумолкли в ожидании полководца, который долго не выходил из горницы. Наконец двери распахнулись. Из крохотной горницы на залитый солнцем простор гостиной вышел улыбающийся Суворов. На нем был генерал-аншефский темно-синий, расшитый серебром мундир нараспашку. На груди сияли три алмазные звезды. По белому жилету – лента ордена святого Георгия 1-й степени.

Василий Денисович шагнул навстречу знатному гостю, представил ему жену, детей.

– Экую красавицу выбрал! – Суворов лукаво подмигнул Давыдову и расцеловал чуть покрасневшую и оттого необычайно похорошевшую Елену Евдокимовну в обе щеки. – Помнится, сударыня, с покойным батюшкой твоим, генералом Щербининым, дружбу водили. В жарких битвах не раз довелось нам вкусить пир штыков...

Суворов подошел к братьям, перекрестил их и дал им поцеловать руку.

– Ба! Да мы уж знакомы... – он по-отечески потрепал кудрявую голову Дениса и многозначительно повторил: – О, этот будет военным человеком! Чай, в отца.

Тут Василий Денисович взял у матери на руки трехлетнюю дочь:

– Вот наша кроха, Сашенька!

Суворов улыбнулся, легонько пожал ей тонкую ручку и поинтересовался:

– Что с тобою приключилось, моя голубушка? Отчего ты так худа и бледна?

– Лихорадка дочку замучила, – ответила Елена Евдокимовна.

– Вот как нехорошо! – Александр Васильевич покачал головой и нахмурился. – Помилуй Бог, как нехорошо! Надобно эту лихорадку хорошенько высечь розгами. Пусть-ка она уходит поскорей да и не возвращается к нам более... А Сашеньке теперь паче всего надобен свежий воздух... Поболее свежего воздуха, радости да веселия.

Сашенька, видно, не поняла слов знатного гостя, надула губки и громко, на весь дом, разрыдалась.

Мать поспешила забрать ее у мужа и отнесла в детскую.

А Суворов меж тем подошел к круглому столу в гостиной, налил рюмку водки, выпил ее единым духом и принялся плотно закусывать. Он ел так сладко и аппетитно, что смотреть было любо-дорого. Все заулыбались и последовали его примеру.

– А караси в сметане, голубушка Елена Евдокимовна, просто прелесть, – похвалил кушанья Александр Васильевич. – Как, мсье Фремон, нравятся вам русские караси в русской сметане?

– Русский карась, русский сметана – ко-ро-шо! – согласно закивал француз.

– Так-то, милостивый государь.

После чинной трапезы Александр Васильевич вновь завел речь о маневрах, а затем, хитро прищурившись, обратился к хозяину дома.

Нуте-ка, скажите мне, полковник Давыдов, отчего вы так тихо вели вторую линию во время атаки? Ведь вы же не Сашенька, у вас лихорадки нету? Так я полагаю?

– Нету, ваше сиятельство.

– Так что же мешкали, коль нету лихорадки? Я посылал к вам приказание прибавить скоку, а вы продолжали подвигаться не торопясь?

Василий Денисович Давыдов нимало не смутился внезапным вопросом полководца:

– Оттого, ваше сиятельство, что я не видел в том нужды.

– А почему так? – переспросил Суворов.

– От доброго обеда и к ужину останется...

– Ценю вашу находчивость, полковник! А ежели по-военному?

– Успех первой линии этого не требовал, она не переставала гнать неприятеля, – спокойно, с достоинством пояснил полковник Давыдов. – Вторая линия нужна была только для смены первой, когда та устанет от погони. Вот почему я берег лошадей, которым надлежало заменить выбившихся из сил.

– Резонно! А ежели бы неприятель ободрился и опрокинул первую линию? – спросил генерал-аншеф, и в глазах его вспыхнул дерзкий огонек. – Как действовал бы ваш полк?

– Такого быть не могло, – не растерявшись, смело парировал Давыдов, – ваше сиятельство были с нею!