Рокоссовский. Терновый венец славы - Анатолий Карчмит Страница 59

— Михаил Сергеевич, давай связывайся с фронтом или ставкой и организуй розыск войск, — сказал Рокоссовский. — Мы с Лобачевым отправимся в город.

— Хорошо, — сказал Малинин и крикнул вдогонку: — Зря не рискуйте, там могут быть немцы!

Начальник гарнизона генерал Никитин доложил:

— В Вязьме осталась только милиция, в городе и его окрестностях войск нет.

— Где местная партийная и советская власть? — спросил Рокоссовский.

— В соборе.

В городе Вязьме, на высоком холме, в тени деревьев стоял величественный, из красного кирпича, с ржавой крышей собор. В его подвале командарм и Лобачев нашли секретаря Смоленского обкома партии Д. М. Попова и других представителей партийной и советской власти. Здесь же оказался и начальник политуправления Западного фронта Д. А. Лестьев.

— О, какие гости! — обрадовался он. — Теперь будет порядок. Знакомьтесь с командующим…

— Командующий есть, да командовать ему некем, — сказал Рокоссовский.

— Как же так? — удивился Лестьев. — Я только что из штаба фронта. Меня заверяли, что тут у вас не менее пяти дивизий. Они ждут прибытия вашего штаба.

— Я случайно встретил начальника штаба фронта Соколовского, который с группой офицеров проводил разведку, — сказал Лобачев. — Он тоже ничего не знает.

В это время вбежал запыхавшийся председатель Смоленского горсовета Вахтерев.

— В городе немецкие танки!

— Откуда известно? — спросил Рокоссовский.

— Я видел их сам с колокольни!

— Алексей Андреевич, готовь машины, — кивнул командарм Лобачеву, а сам поднялся на колокольню и, увидев танки, ведущие огонь, быстро спустился вниз.

— По машинам!

«ЗИС-101» и два «газика» под носом у немцев сумели уйти из города.

Появление танков в городе было обусловлено тем, что гитлеровцы 6 октября начали операцию «Тайфун», целью которой было окружение советских войск к востоку от Смоленска (кольцо окружения предполагалось замкнуть в районе Вязьмы) и взятие Москвы. Противнику удалось прорваться в тыл 3-й и 13-й армий Брянского фронта, а также создать угрозу окружения Западного и Резервного фронтов. На этом направлении главный удар наносился в стык 19-й и 30-й армий. К вечеру после минутного совещания Рокоссовский заявил:

— Скудные сведения по обстановке, которыми мы располагаем, указывают на то, что мы оказались между внутренним и внешним кольцом окружения гитлеровских войск. Когда оно сожмется, мы не знаем. Остается только один выход — сейчас же оставить наш КП и полевыми дорогами уходить в направлении Можайска. Увидев растерянность в глазах некоторых своих спутников, он, улыбнувшись, добавил: — Я понимаю, что это путешествие будет нелегким. Но если в жизни нет опасности, то в ней мало огня.

Колонна около ста машин уехала в ночь. Как назло, шел проливной дождь, в лесу пахло мхом и прелым папоротником. По раскисшим дорогам колонна выехала утром в поле, пересекла речушку, покрытую плотным туманом, и снова зашла в лес. Первый привал был назначен через двадцать километров близ небольшой деревушки. При подходе к ней разведчики и головная застава встретили немецких мотоциклистов и две машины пехоты. В результате короткого боя противник был уничтожен.

На станции Туманово группа обнаружила эшелон с продовольствием и пополнила свои скудные запасы. На привале Рокоссовский, Малинин и Лобачев зашли в избушку.

— Кругом шныряют немцы на мотоциклах, машинах, — говорила хозяйка дома, подогревая в русской печи консервы. — Спасу нет — загребают свиней, кур…

— Товарищи командиры, что же вы делаете? — подал голос седобородый старик, лежавший на кровати. — Я воевал командиром роты в Первую мировую… Тьфу! Такой позорной войны я не видел. — Он замолчал, а потом сел на кровати. — Едут по полю герои. Эх да Красной Армии герои!

— Папа, прекрати! — сказала хозяйка, расставляя на столе посуду. — Не видишь, люди устали, им без тебя тошно.

— Пусть говорит, — произнес Рокоссовский, — выскажется, легче будет.

— Отец, мы все равно побьем гитлеровцев, — сказал Лобачев. — Поверь мне, отец, побьем!

— Что, обязательно надо было драпать до Москвы, чтобы его побить? — откашлявшись, сказал старик.

— Он же на нас напал вероломно, внезапно, — пояснил Лобачев.

— Байки эти рассказывай кому-нибудь другому, командир.

— Я не командир. Я — политработник.

— А, вот оно что? — Старик уставился на Лобачева. — Если завтра война… Все выше и выше… Ля-ля-ля… Долялякались. Тьфу!

— Не надо расстраиваться, отец, — произнес командарм, допивая чай. — Потихоньку все образуется. — Больше ему сказать было нечего.

Ведя непрерывные стычки с немецкими частями и подчиняя себе все встречающиеся на пути подразделения, группа Рокоссовского продвигалась все дальше. С 8 на 9 октября, форсировав ночью реку Гжать, генерал-лейтенант остановил подразделения под Можайском, а сам со штабом направился в город. Здесь оказался штаб Западного фронта, которым уже командовал Жуков.

— Костя, — сказал тот, — обстановка — хуже не придумаешь. Как можешь, восстанавливай 16-ю армию и организуй оборону на Волоколамском шоссе.

В октябре 1941 года под Волоколамском Рокоссовский оказался в обстановке не лучше, чем в июньские дни под Ярцевом. Разница была лишь в том, что он сумел сохранить хорошо сработанный штаб и необходимые средства связи.

Скелет обороны, который начал строить Рокоссовский, состоял из «прихваченной» по пути в Можайск 18-й московской стрелковой ополченской дивизии, 316-й стрелковой дивизии генерала М. В. Панфилова, прибывшей из Казахстана, вышедшего из окружения 3-го кавалерийского корпуса генерала Л. М. Доватора и сводного полка кремлевских курсантов.