Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России - Анатолий Максимов Страница 56

И все же жаль старину Джибни, видимо, умного и проницательного человека, издателя журнала «Шоу», автора статей в журнале «Лайф» и редактора «Ньюсуик», который описал реакцию Пеньковского на западный мир с его обществом и магазинами (до него это сделал Винн). Мне представляется, что Пеньковский к тому времени кое-что повидал, особенно в годы войны, и ему было не все равно, как живут его сограждане — цена западного благополучия не была выстрадана Джибни, как это случилось с народом России — СССР.

Естественен вопрос: почему возникла дискуссия» с Джибни, взяв за основу часть «его труда» из «черной пропаганды» в виде «Записки Пеньковского»?

В том, что «Записки» — фальшивка, не сомневались и на Западе. Даже их пресса отмечала: «Только круглый идиот может поверить, что шпион вел подробный дневник да еще рассуждал о советской политике конца 1965 года, то есть о событиях спустя два года с лишним после судебного процесса». (К этому можно еще добавить: только круглый идиот не уничтожил бы улики в своем домашнем тайнике, имея уже наружку «на хвосте»?!)

Бывший сотрудник американской разведки Пол Плэкстон в журнале «Уикли ревью» писал: «Утверждение издателя “Записок” о том, что Пеньковский передал рукопись на Запад еще осенью 1962 года, звучит нелепо — в это время за ним внимательно следили и он не стал бы подвергать себя опасности разоблачения…»

«Специалист по русскому вопросу» Зорза из английской газеты «Гардиан» заявил, что «Записки» — вымысел. Это случилось после того, как он, другие журналисты и издательства обратились к ЦРУ с просьбой показать русский текст «Записок», но штаб-квартира разведки в Ленгли оригинал предъявить не смогла.

Очень антисоветская бельгийская газета «Стандард» писала: «… книга является подделкой. Часть сведений, содержащихся в ней, просто преувеличена, а другая часть — сфальсифицирована американской разведкой». Шведская влиятельная газета «Афтоибладет» шутила над американцами: «Центральному разведывательному управлению следовало бы поработать лучше…»

Оценки, даваемые фальшивке на Западе, помогали автору опровергать и уточнять действия Пеньковского по работе в пользу советской стороны.

Говорил Джибни о заданиях. Новые задания были по вооруженным силам СССР, ракетным войскам, Группе советских войск в ГДР и по подписанию мирного договора с ней. Интересы Запада обозначались и тем самым облегчали работу Пеньковского при подготовке «информации с шумом» и, конечно, дезинформационных сведений.

Джибни, упоминая об имидже Пеньковского, называет его «западником». Так вот, этот имидж рвущегося на Запад человека Пеньковский подкреплял даже уроками танцев и фотографированием в форме полковника британской и американской армий во время визитов в Лондон.

Почему Джибни не задался вопросом: зачем Пеньковский спрятал свои фотографии во вражеской форме у себя дома? Одного этого было достаточно для обвинения советского офицера в антипатриотизме и предательстве. А ведь мог «издатель-автор-редактор» просчитать ход задумки с фотографией (и с тем, что Пеньковский сохранил в тайнике шифры, коды, инструкции, информацию и т. д.) как улику против западных спецслужб. Даже можно пошутить в рифму: наш менталитет на их менталитет — обман не раскрылся с десяток лет.

Разглагольствованиями о «культе Хрущева» (усиленными спецслужбами при подготовке книги к изданию) Пеньковский укреплял свои позиции в глазах Запада. Конечно, Пеньковский понимал, что в Союзе дела шли не так, как хотелось руководству страны. Но было и много положительного, а он в угоду Западу акцентировал свою критику на негативе. И это срабатывало. Многое из того, что он говорил и оценивал, было и его позицией, но утрировалось якобы в силу ненависти к советскому строю. Легенда отлично работала.

Джибни, думается, не попался на эту легенду, но принял антисоветизм Пеньковского как должное в этом его подыгрывании Западу.

Джибни отмечает: «Период с 1960 по 1962 год был трудным в жизни профессиональных военных в СССР…» Действительно, вторая половина 50-х годов в среде советских военных была тревожным временем в связи с тем, что было объявлено о сокращении армии на 1 200 000 человек! Тогда шла замена тех, кто окончил войну в 20–30 лет и остался на позициях видения проблем армии военного времени. Рождалась новая армия — в своей основе ракетно-ядерная. Политика внутри страны работала на эту концепцию.

Автор «Записок» ехидничает: «Советские вооруженные силы задыхались в жестких тисках контроля со стороны партийного руководства, взявшего курс на балансирование на грани ядерной войны». «Тиски»? Такие бы «тиски» да сегодняшней нашей армии — ослабленной передрягами и некомпетентными переформированиями и внутренней «дедовщиной».

А вот «на грани ядерной войны» — это западный блеф, заведомая ложь: правительство СССР не хотело войны, но вынуждено было под «давлением» Запада укреплять свою обороноспособность. В доктринах Минобороны СССР вплоть до 90-х годов не было планов превентивной войны против Запада, тем более упреждающих ядерных ударов.

В этом случае Джибни сознательно американские планы по «ядерному устрашению» и «упреждающему удару» вкладывает в уста советской стороны. Но… «черная пропаганда» есть «черная пропаганда»!

Да, действительно, военная доктрина обсуждалась в советском Генштабе — это верно подтверждает Джибни, ссылаясь на Томаса Вольфа из Кембриджа (1964). Но в Генштабе говорилось о переориентации военной доктрины страны и ее вооруженных сил в связи с появлением в мире новых видов ракетно-ядерного оружия.

Это были 60-е годы, а Соединенные Штаты уже имели детально разработанные планы ядерной атаки против СССР еще с конца 40-х годов и регулярно обновляли и дополняли их (о чем активная советская агентурная сеть в США и Европе также регулярно информировала Советы).

В этой ситуации западные «коллеги» Пеньковского получили от него «подтверждение» о разладе мнений в среде советских военных по новой военной доктрине. В их руках оказались фотокопии со статьями из закрытого журнала «Военный вестник» за 1962 год. Статьи подготовили маршал В.Д. Соколовский и другие авторы, но… не без помощи ГРУ — КГБ. Сам Джибни признавался, что год спустя после суда «те же материалы, но уже со значительными исправлениями были напечатаны в новом выпуске журнала».

Джибни лукавил и еще в одном случае. Даже воробьи всего мира знали, что и в Берлинском, и в Карибском кризисах американские военные ставили перед президентом США вопрос о превентивном ядерном ударе. А маршал Соколовский в своей статье ставил вопрос лишь об обсуждении возможности перерастания локальных конфликтов в военные с использованием одной из сторон (!) ядерного оружия в качестве возмездия.

«Информационный шум» через Пеньковского по поводу упреждающего ядерного удара содержался и в спецвыпуске «Военной мысли» и других закрытых изданиях, подготовленных специально под контролем ГРУ — КГБ для «ушей Запада».

Джибни и стоящим за ним СИС и ЦРУ следовало бы задуматься над своими же словами, сказанными в «Записках»: «Приняв решение работать на иностранную разведку, он (Пеньковский) отнюдь не преследовал цель расшатать существующий в его стране режим». Тогда зачем предательство? Цена ослабления армии? Желание использовать мини-ядерные заряды в Москве?