Такова торпедная жизнь - Рудольф Гусев Страница 55

Здесь, читатель, необходимо сделать небольшое отступление. Передача торпед из отделов, сопровождающих разработку торпед в промышленности, в отдел эксплуатации всегда было событием в торпедном управлении института. Страсти накалялись до предела. «Серийщики» внимательным образом изучали материалы заводских и Государственных испытаний, реализацию замечаний и предложений комиссий, сведения по результатам пристрелки торпеды, эксплуатации её на флоте. Информация о состоянии эксплуатации нового образца время от времени вываливалась на обсуждения партийных собраний, научно-технических совещаний и т. д. «Итак, — говорил на партсобрании торпедного управления начальник серийного отдела, — пышки за торпеду в отделе разработки получены, дырки на лацканах тужурок проделаны, ордена и медали прикручены, иконостасы обновлены, теперь ожидаемые шишки нужно переадресовать нам, „эксплуатационщикам“. — „Необходимо создать комиссию, — продолжал он, — которая бы объективно оценила, нужен ли такой недоработанный образец передавать нам“. Как правило, отделы шли на компромисс, и торпеду передавали вместе с ведущим её офицером. Правда, внутри отдела-разработчика торпеда при этом предварительно передавалась тому сотруднику, которого было не жаль отдавать в другой отдел, с неба звёзд не хватающего и в научном плане неперспективного. Это также вызывало раздражение. На сей раз Герман Расстанаев предложил забрать торпеду вместе с её ведущим молодым офицером капитаном 3-го ранга Сашей Парутой: „Ты его знаешь, он парень неплохой, настойчивый. Недавно с флота…“ — „Надо побыстрее отделаться от Германа, — подумал Лебедев и продолжил вслух, — это меняет дело. Пусть Парута зайдёт ко мне через часик. Я с ним побеседую, что он думает. Договорились?“ Нажав соответствующие кнопки шифр-замка, единственного во всём управлении, сделанного умельцем лаборатории Колей Балагуровым, Лебедев вошёл в отдел.

Отдел эксплуатации располагался в четырёх небольших комнатах, в каждой из которых сегодня сидело всего по одному человеку — Борис Васильевич Меринов, Виктор Борисович Гуминский, Ольга Матвеевна Долганова и Леонард Сумкин. Все офицеры были на флотах. Володя Михайлов — в Феодосии на Государственных испытаниях экспортной торпеды СЭТ–65Э, которую всучили отделу, как сделанную на базе серийного образца. Ларион Бозин в Северодвинске обеспечивает торпедами Государственные испытания подводной лодки. Александр Дмитриевич Тугенгольд отпросился по личным делам. Увольняется в запас. Ищет работу у корабелов, поближе к дому. Ему не позавидуешь. Его любовный роман со средних лет лаборанткой Наташей через пару дней закончится венчанием. Сам он уже дед в первом браке, а нужно разводиться и начинать жизнь сначала. Но держится: „Любви все возрасты покорны“. Всё проносится в мозгу Лебедева помимо его воли. „Добрый день, товарищи учёные. Над какими открытиями дремлем?“ — народ недовольно бурчит, но смеётся. „Я завершаю перевод статьи об американских торпедоловах. Может, что полезное используем при переиздании „Инструкции по организации торпедных стрельб“, — это Леонард Сумкин. — „Понял“. „Мы смотрим предложения флотов к сборам минёров в ноябре“, — это Меринов и Гуминский. — „Смотреть не надо. Надо составлять контрольный лист“. — „Я согласовываю стандарт. Сейчас пойду по отделам“, — это Ольга Матвеевна Долганова. — „Понял“. „Да, скоро сборы минёров ВМФ. Пора готовить доклад начальнику управления, план, проект решения“, — это опять мысли помимо воли. До науки ли здесь? До диссертации? Ничего. Может быть, осенит, как Ньютона. Яблоком по голове, и будем впереди планеты всей“. Лебедев сел в своё кресло: „Составим планчик на день. А где наш единственный учёный Валентин Фещенко?“ — „У себя в лаборатории стандартизации. К нам приехала группа офицеров из Москвы по вопросам стандартизации и унификации. Похоже, они агитируют Валентина на переход в Москву. Что-то там шепчутся“… — „Ладно, разберёмся. А сейчас его нужно вызвать в отдел. У него все сведения по соцсоревнованию. Нужно сдать на комиссию… И опять помимо воли. Если в Москву на повышение — отпущу Валентина, если на равную должность — нет. Специалисты по стандартизации вдруг стали нарасхват“.

Начальник 63-го отдела тепловых торпед капитан 1-го ранга Романов Владимир Григорьевич сидел в своём кабинете в окружении трёх докторов наук-Николая Георгиевича Скрынского, Михаила Ароновича Левина и Георгия Евгеньевича Калинина. Владимир Григорьевич только что вернулся от Валентина Ивановича Дьячкова. Тот выразил ему особую обеспокоенность состоянием опытно-конструкторских работ по торпедам с тепловой энергетикой: „Дальноходная самонаводящаяся торпеда находится на Государственных испытаниях, но из-за малого количества материальной части работы идут медленно. Выбор и экспериментальные проверки энергосиловых установок полностью замкнутого цикла для универсальных торпед до сих пор не завершены. Сравнительные испытания не начаты даже на стендах, а для натурных морских испытаний ходовые макеты не изготовлены!“ — Романов процитировал неудовольствие начальства. — „Ну, что скажет наука?“ Первым слово взял Николай Георгиевич Скрынский. И пока он делает вводные слова и предложения, познакомимся, дорогой читатель, с этим заслуженным торпедистом из клана теоретиков. Сейчас ему „Заслуженному деятелю науки и техники РСФСР“, доктору технических наук, профессору, около 70. Участник обороны Ленинграда, он в качестве минёра дивизиона торпедных катеров принимал участие в боевых действиях. В 1943 году Балтийский флот был заперт в Кронштадте. С этого момента он начальник кафедры Военно-Морской академии, ведь за его плечами два высших образования, в том числе и академия. После 12 лет работы в Академии он был назначен начальником торпедного управления Минно-торпедного института и возглавлял его пятнадцать лет. Многовато и там, в Академии, и здесь. Отрыв от флотских проблем неизбежен. В 1970 году, когда искали кандидатуру начальника института, его обходит Андрей Андреевич Хурденко. Он был моложе, энергичнее, со связями. А Николай Георгиевич уволился в запас и в качестве старшего научного сотрудника продолжает работать в отделе тепловых торпед. Им установлены многочисленные контакты с институтами АН СССР, и сейчас он подходит к главному в своём выступлении:

— Нет конкуренции у „Гидроприбора“. Что ни сделает, мы вынуждены брать, а то, что он сейчас предлагает и рассматривать не хочется. Вот упёрся в эту идею стволов по теме „Тапир“. Уже всем становится ясно, что и современные материалы не выдерживают такую высокую температуру. Нужно пробовать новую схему, но это означает работу с нуля. Конкурент шёл бы в параллель.

— Николай Георгиевич, это понятно, но мы живём в отдельно взятой, но самой передовой стране. Всё советское, значит лучшее, — перебил его Романов. Выходит, мы все ошиблись, когда эту схему утверждали лет семь назад. Что можно сделать на ходу?

— На ходу можно исправить, убрав требование иметь скорость 70–80 узлов. Достаточно 60 узлов и даже меньше.

— Вот и скажете об этом на НТС. Валентин Иванович решил провести научно-технический совет после обеда. Расскажет о своём докладе в Военно-промышленной комиссии. Я, собственно, для этого вас и пригласил. Готовьтесь…

Комиссия по подведению итогов соцсоревнования между отделами собралась в кабинете у Строкова. Алексей Порфирьевич Мельников доложил, что все в сборе, за исключением секретаря партбюро. Он ещё где-то на инструктаже. Все расселись. В кабинете Строкова стоял массивный стол с тевтонскими львами на тумбах. Кресло производства „Ленмебель“ Строков забрал из отдела — привык к нему, а массивный тевтонский же стул перешёл в отдел. Поискав на огромной столешнице необходимый документ, Алексей Алексеевич осмотрел комиссию и начал инструктаж: „Таким составом комиссии можно, разве что, отметить в соответствующем месте какую-нибудь дату за чей-то счёт, поэтому создадим рабочую группу во главе с Алексеем Порфирьевичем Мельниковым. В отделах должны быть подготовлены данные о выполнении ими соцобязательств: сколько статей они зарегистрировали в секретной части, переводов, докладов, проведенных занятий, сколько подано заявок на изобретения и сколько получено „красных углов“, сколько завершённых НИР и ОКР, сдано экзаменов кандидатского минимума. Вот в этой методике изложено, какие весовые коэффициенты следует применять для подсчёта общего цифрового значения критерия. Здесь учитывается всё: количество сотрудников в отделе — старших и младших, инженеров, техников. Подсчитайте и доложите. А потом мы с Валентином Ивановичем уточним ваши расчёты и назначим победителя. Нужно всё подготовить к 16.45. В 17.00 соберём управление, подведём итоги — и по домам. Комиссия, вперёд!