Храм фараона - Зигфрид Обермайер Страница 55

Страна стонала от безжалостной хватки Благого Бога. Крестьяне должны были работать еще более напряженно, чем раньше, потому из каждой семьи забирали братьев и сыновей, которые были нужны фараону. А между тем приходилось платить непомерно раздутые налоги. Побои сыпались на униженно склоненные крестьянские спины, и таким образом дополнительные шеффели зерна поставлялись во владения короны, тогда как должны были бы питать земледельцев. Дошло до того, что начали протестовать даже богатые землевладельцы.

Некоторые хозяева поместий лишились половины доходов, потому что у них забирали полевых рабов или же внезапно требовали от них двойной налог зерном, вином, фруктами, маслом, медом и льном. Если же землевладелец отговаривался плохим урожаем или болезнями рабов, тут же появлялась целая свора чиновников. Они записывали, сравнивали, мерили, считали и в конце концов устанавливали, что потери совсем не так велики, как утверждалось, а тот, кто ослушался приказа фараона, приравнивался к предателям. Таким образом, богатый и скупой владелец поместья внезапно оказывался приговоренным к каторжным работам и, если после месяцев или лет каторги, стройным, подтянутым и загорелым возвращался в свое поместье, то становился покорным, как овечка. Тот же, кто слушался без малейшей жалобы, награждался звучными титулами. Теперь появились тысячи Друзей фараона, Действительных Друзей фараона и Единственных Друзей фараона. Ценой громадного напряжения сил всех жителей царства проекты Рамзеса быстро осуществлялись. Его храм Мертвых на западе Фив был почти закончен, в большом зале с колоннами храма Амона скульпторы выбивали молотками на колоннах и стенах свои последние картины и надписи. Много тысяч раз они должны были выбить именные картуши царя: Узер-Маат-Ра-Сетеп-Ен-Ра-Мери-Амон-Рамзес — Сильна Правда, Сильна Истина Ра, Он Избран Ра, Любим Амоном и Рожден от Ра. Над пилонами возвышались громадные монументальные статуи в пятнадцать, восемнадцать, двадцать и двадцать четыре локтя высотой, и всегда рядом с фигурой царя присутствовала Великая Царская Супруга Нефертари, которая достигала лишь до колена громадной статуи и нежно касалась ноги мужа.

С каждой из своих построек, с каждой из своих статуй Рамзес, казалось, вырастал. Благой Бог чувствовал себя теперь действительно богом. Он никогда до этого не болел, все ему удавалось, каждое его желание выполнялось. Число его детей в гареме росло от месяца к месяцу. Он гордился ими всеми, и на стенах храмов появлялись списки с их именами. Он встретил свой пятнадцатый, шестнадцатый, семнадцатый год правления и превзошел уже время правления своего отца, деда и многих своих предшественников.

Во время месяца Ахет — это было самое жаркое время в стране Кеми — он почувствовал, что его производительная сила выросла чрезмерно. Как раньше со своими друзьями Меном и Парахотепом он стрелял наперегонки из лука, так теперь наперегонки с ними производил детей. Он выбирал восемь или десять своих наложниц и уединялся с ними на несколько дней в гареме. Его друзья должны были проделывать то же самое со своими женами или молодыми рабынями, а девять месяцев спустя результаты сравнивали. Победу всегда одерживал Рамзес, однако этому имелась веская причина. Опытная нянька царя выбирала наложниц с умыслом, и он бывал только с теми, у кого была наибольшая вероятность забеременеть в это время.

Нефертари, которая знала все, что касалось ее царственного супруга, смотрела на эти забавы снисходительно. Растущее число ее собственных детей доказывало, что ее фараон не обделяет вниманием и любовью. Некоторые умирали еще до того, как получали имя, и их забывали, будто они и не жили вовсе. После Мерит, Амани и Енама на свет появился принц Мерире. Все роды Великой Царской Супруги протекали без осложнений, но ее бывший спаситель ветеринар Интеф всегда присутствовал при них.

Изис-Неферт, второй царской супругой, также не пренебрегали. Время от времени Рамзес ощущал влечение к гордому телу бывшей жрицы Амона, которая встречала его всегда торжественно и с почестями. Рамзес старался по мере сил пробудить сладострастие у этой надменной гордячки, но Изис-Неферт даже если она и ощущала подобные желания, не считала уместным выказывать их. Она родила своего третьего сына Меренпту, но ее честолюбие все еще не было удовлетворено. Снова и снова Незамун, ее доверенный, должен был выслушивать жалобы царицы:

— Я была и остаюсь теперь только наложницей, которая служит удовлетворению его похоти, как и другие женщины гарема. Мой ранг второй супруги — только пустой титул, царь ценит меня не выше последней рабыни. Я вижу, как наш любимый Амон в Фивах хмурится, и слышу слова недовольства из его уст. Но что мне делать? Скажи, что мне делать, Незамун?

Толстый осанистый жрец-чтец пожимал плечами:

— Подожди, Богоподобная. Я знаю, что твое время придет, однако для этого требуется терпение. Поверь мне, высокочтимая, я не сижу без дела. Твое время придет, это так же верно, как ежегодные разливы Нила.

— Теперь он ей еще и храм строит! Вся страна ни о чем другом и не говорит. Живой женщине! Почему Амон не выскажет наконец свое решающее слово? Почему?!

— Боги действуют не моментально и не так, как мы надеемся. Храм может внезапно стать храмом Мертвых…

Как только Незамун точнее узнал о планах путешествия царя, он попытался снова завязать контакт с предводителем разбойников Себеком. После многих сложностей он встретился с одним из бывших связных банды в мрачной пристройке пивной, пользовавшейся дурной славой.

— Оттуда не поступает больше признаков жизни, и, если тебе дорога жизнь, ни до чего не докапывайся. Тот, о ком идет речь, исчез, укрытие разрушено, люди мертвы или же разбежались на все четыре стороны. Больше я тебе сказать ничего не могу.

Незамун был глубоко разочарован. После многих неудавшихся попыток он наконец отыскал путь, как устранить первенца Нефертари, а теперь все начинать сначала? В конце концов ведь он не может подойти и просто убить наследника престола. Несчастный случай? Но как его устроить? Можно попытаться подкупить одного из дворцовых врачей, но это было опасно и могло стоить головы. Да что там головы — если в царском дворце будет открыт заговор, его будут пытать целыми днями, чтобы узнать имена сообщников. Подобные случаи были известны. Незамун вздрогнул. В конце концов он хотел попасть не в пыточную камеру и не на эшафот, он рвался к высокой влиятельной должности, а путь к ней вел только через Царицу, если Изис-Неферт не будет вечно оставаться второй.

Незамун вздохнул. Его толстые щеки задрожали. Может быть, Амон смилуется и протянет руку помощи?

Он думал о том, что ответит царице в следующий раз, когда она начнет свою старую жалобную песню. У него уже возникало желание вернуться назад в Фивы и похоронить свои честолюбивые планы, но не тотчас. В конце концов он сам советовал царице запастись терпением, потерпеть надо и ему.

— Все для Амона! — подбодрил себя жрец-чтец и добавил: — И для моей высокочтимой царицы.

Пока Мерит посещала дедушку и бабушку, Сенеба и Хатнуфер, Пиай еще раз пошел к храму Рамзеса и долго рассматривал рельефы. Для любого другого это были картинки, которые ничем не отличались друг от друга, но опытный мастер ясно видел, где работал мастер, а где его помощники, замечал маленькие ошибки, подрисовки, исправления и, как и в первый раз, обратил внимание на особенно искусную руку, которая явно была знакома лишь с некоторыми важными деталями. Должно быть, это рука ученика или помощника. Раскраска рельефа светящимися красками была работой настоящего мастера. Изящный, красиво разделенный храм производил впечатление большой частной капеллы и был сооружен из различных сортов камня. Святилище из ценного алебастра впечатляло: стены из светлого известняка были украшены дорогими вставками красного и черного гранита, в то время как встроенные пилоны изготовлены из нежно-желтого песчаника.