Белое дело в России: 1917-1919 гг. - Василий Цветков Страница 54

Республиканский Центр, эффективно осуществлявший взаимодействие военных, политиков и коммерсантов, получил серьезный удар после ликвидации т. н. «Корниловского мятежа». Приход к власти большевиков, проведение декретов о запрете кадетской партии, национализации банков и другие распоряжения нового правительства существенно ограничили возможности политической оппозиции. В условиях начинавшейся гражданской войны для продолжения антисоветской, антибольшевистской работы, координации ставших нелегальными военно-политических и деловых кругов требовалось создание новых организаций, ориентированных почти исключительно на подпольную работу. В условиях «борьбы с корниловщиной» уцелели небольшие полковые объединения, хотя и немногочисленные, но достаточно сплоченные, менее вовлеченные в «публичную» политическую активность по сравнению, например, с «Союзом офицеров». Они действовали в Гвардии, кавалерийских полках, артиллерийских бригадах, военных училищах, в большей степени сохранивших (в отличие от армейской пехоты) свой кадровый состав и особую «корпоративную этику».

Так, еще весной 1917 г. генерал-майор П. Н. Врангель, прибыв с фронта в Петроград, принял активное участие в создании «военной организации в столице, располагающей хотя бы небольшими военными силами и могущей выступить в нужную минуту». По его инициативе среди гвардейских офицеров стала формироваться группа, готовая поддержать военное командование в случае «анархических выступлений». Врангелю удалось привлечь кадры в организацию, созданную на основе стрелкового полка 1-й гвардейской дивизии, возглавляемую бывшим однополчанином полковником А. П. Пален. Связь со Ставкой осуществлял назначенный ординарцем Корнилова поручик П. Шувалов. Однако недостаток контактов с другими военными союзами привел к тому, что в момент выступления Корнилова петроградская гвардейская организация оказалась не готовой оказать содействие продвигавшимся к столице частям 3-го корпуса генерал-лейтенанта А. М. Крымова (30).

Известны также офицерская организация Гвардии в Измайловском полку под руководством капитана И. Д. Парфенова и Гвардии в 3-й артиллерийской бригаде. Накануне выступления Корнилова усилилась активность полулегальных флотских организаций («ОН» – «Организация Непенина» и «ОК» – «Организация Колчака»), пользовавшихся легальным прикрытием Союза офицеров флота (31).

Еще одним «неформальным» центром военно-политического противоборства объективно суждено было стать тюрьме в г. Быхов, где находились военные, обвиняемые в подготовке «государственного переворота» под руководством Корнилова. В сентябре здесь была написана т. н. «Быховская программа», составленная арестованными. Она существенно отличалась от той, с которой Корнилов выступал месяцем раньше, надеясь на взаимодействие с правительством Керенского (32).

Победа в войне, укрепление дисциплины в армии и порядок в тылу по-прежнему оставались в этом документе, но первые же пункты программы выдвигали обязательные условия для этого – «установление правительственной власти, совершенно независимой от всяких безответственных организаций, – впредь до Учредительного Собрания, установление на местах органов власти и суда, независимых от самочинных организаций». Так победа в войне неразрывно связывалась с проблемами государственной политики. Последний (6-й) пункт программы провозглашал: «Разрешение основных государственно-национальных и социальных вопросов откладывается до Учредительного Собрания». Головин очень точно определил «Быховскую программу» как «основу Белого движения» (33). В ней был четко сформулирован тезис о непредрешении, а также определен курс на создание военно-политической основы государственной власти, необходимой и единственно возможной для победы в войне и созыва Учредительного Собрания. «Быховская программа» стала впоследствии сущностью «Конституции генерала Корнилова».

Немаловажно также остановиться на отношении Временного правительства к советам рабочих и солдатских депутатов, советам крестьянских депутатов. Выше уже отмечалось их именование «самочинными организациями», как по политико-правовой терминологии того времени именовались организации, возникшие «снизу», «по воле масс», и что не всегда носило уничижительный смысл. С 10 марта, с момента начала работы контактной комиссии, призванной согласовывать действия правительства и Совета (от Петросовета переговоры вел Ю.М. Стеклов (Нахамкес)) единоличная власть правительства, столь категорично декларируемая его представителями, постоянно оспаривалась Петроградским Советом, считавшим свои полномочия не менее легитимными. Политика правительства поддерживалась Советом по принципу «постольку-поскольку». Способом разрешения противоречий признавалось создание коалиционного состава правительства посредством вхождения в его состав представителей советской власти. Но создание коалиций с советскими и одновременно с цензовыми элементами признавалось неэффективным и Лениным, и Керенским. Еще меньшей была готовность к компромиссам со стороны военных и правых политиков. На Московском Государственном Совещании атаман донского казачества генерал Каледин заявлял, что «для спасения Родины» «все советы и комитеты должны быть упразднены как в армии, так и в тылу, кроме полковых, ротных, сотенных и батарейных, при строгом ограничении их прав и обязанностей областью хозяйственных распорядков». Оглашенная тогда же декларация депутатов IV Государственной Думы требовала «сохранения полной независимости» правительства от решений «исполнительных комитетов советов и т. п. организаций, не выражающих мнения и воли всего народа», предполагала, что органы самоуправления «должны заменить все местные организации, созданные явочным порядком и присвоившие себе власть управления».

Во время работы Демократического Совещания в сентябре 1917 г. делегаты советов входили в его состав в качестве представителей «общественных организаций». Неизбежное противостояние Совета Республики и Петроградского Совета р. и с. д. осенью 1917 г. предвидел Аджемов. «При создании Совета республики сговаривавшиеся стороны… преследовали совершенно определенную цель – укрепление Временного правительства в его борьбе с большевизмом», – писал Набоков. Сугубо «общественный», а не «государственный» характер советов неоднократно подчеркивался и на страницах эсеровской печати, осуждавшей проведение II Всероссийского съезда Советов в разгар подготовки к выборам в Учредительное Собрание. Учитывая происходившую осенью 1917 г. муниципальную избирательную кампанию, программа последнего состава Временного правительства предполагала, что после завершения муниципальных выборов полномочия «самочинно возникших общественных организаций и их исполнительных комитетов прекращаются». Советы на местном уровне должны были передать полномочия земскому и городскому самоуправлению. Хотя не исключалась и возможность создания на основе советской вертикали общественных организаций, «с помощью которых можно будет провести в жизнь решения Учредительного Собрания» (34).

Несомненно, что отсутствие государственно-правового, властного статуса у советов, намерение Временного правительства «избавиться» от советской вертикали после «подавления корниловщины» и после проведения выборов в органы местного самоуправления и Учредительного Собрания были не последними причинами, побудившими руководство РСДРП (б) к вооруженному выступлению 25 октября 1917 г. и к формально-декларативной «передаче власти в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», не дожидаясь созыва и решений Учредительного Собрания относительно формы правления в России.