Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций - Ронен Бергман Страница 52

Наиболее сложным оперативным участком для службы был сектор Газа, одна из самых густонаселенных территорий в мире. После Шестидневной войны израильтяне ездили через сектор на Синайский полуостров, активно занимались торговлей на местных рынках и набирали палестинцев для работы в сельском хозяйстве и строительной отрасли Израиля. В 1970 году израильтяне начали организовывать еврейские поселения в секторе Газа и Северном Синае. Все чаще израильские объекты и граждане подвергались там нападениям. Пик пришелся на 1970 год, когда в секторе Газа было зафиксировано 500 террористических атак^[312]. В этих инцидентах было убито 18 граждан Израиля и сотни человек ранены. К тому времени Армия обороны Израиля могла контролировать только важнейшие транспортные артерии. В остальных местах повсюду властвовала ООП.

С целью подавления террора в секторе Шин Бет составила список жителей города Газы и окрестностей, которые были замечены в участии в нападениях на израильтян. Было собрано много информации, и этот список становился все длиннее. Очень скоро стало ясно, что Шин Бет – служба по сбору информации – не могла проводить собственные операции. Для того чтобы арестовать, а тем более ликвидировать преступников, ей были необходимы кадровые военные и огневая мощь армии. Шин Бет нашла внимательного слушателя в лице генерал-майора Ариэля «Арика» Шарона, назначенного командующим Южным военным округом Израиля в 1969 году. Шарон начал вводить в сектор Газа все больше армейских частей, которые должны были помогать Шин Бет в розыске, поимке и аресте или ликвидации террористов. Разведывательная информация для таких операций поступала в основном от палестинских информаторов или добывалась у задержанных лиц в результате допросов с «пристрастием»^[313].

Не все были согласны с агрессивным подходом Шарона. Бригадный генерал Ицхак Пундак, военный губернатор сектора Газа, отвечавший и за гражданские вопросы, настаивал, что главным путем сдерживания палестинского террора является повышение качества жизни населения этих территорий и предоставление ему возможности самостоятельного гражданского и муниципального управления с сохранением в жилых зонах минимального военного присутствия. «Бряцание оружием и убийства ради убийств не приведут нас ни к чему, кроме интифады (или народного восстания), – говорил Пундак. – Взгляды министра обороны Моше Даяна и Шарона на то, что должно быть сделано в секторе Газа, не совпадали. Даян настаивал на контактах и установлении хороших взаимоотношений с населением, тогда как Шарон занимался охотой на террористов и мог смотреть на них только через прицел своего автомата. Население его нисколько не интересовало»^[314].

Шарон утверждал, что никакой надежды на примирение с палестинцами нет. На их террористические атаки следует отвечать силой, и на их стороне нет никого, с кем можно было бы говорить о мире. Если целью Арафата и других руководителей ООП было разрушение Израиля, о чем можно было вести с ними переговоры?

У войсковых подразделений, которыми Шарон командовал в Южном военном округе Израиля, были и другие задачи, например патрулирование протяженной границы с Египтом и проведение военных операций в ходе Трехлетней войны 1967–1970 годов вдоль Суэцкого канала. Шарон остро нуждался в особом подразделении, которое занималось бы исключительно противостоянием арабскому терроризму. Что при этом не менее важно, Шарон хотел создать компактную, закрытую группу военных, которые подчинялись бы лично ему и действовали в рамках единого образа мыслей и правил.

Когда пришло время решать, кто мог бы возглавить новое подразделение, в голове у Шарона сразу же всплыло имя Меира Дагана, которого он помнил по одному инциденту в Северном Синае в середине 1969 года^[315]. Тогда ФАТХ разместила ракетные установки посередине минного поля, установила на них временные устройства запуска и нацелила на базу АОИ. Ни один израильский офицер или солдат не решился приблизиться к ракетам, чтобы обезвредить их. Но Даган, в то время молодой офицер военной разведки, бесстрашно подошел к установкам и разрядил их. Даган напомнил Шарону самого себя в молодости.

Даган родился в 1945 году на полу холодного вагона товарного состава, направляющегося из Сибири в Польшу. Его родители бежали из польского города Лукув за шесть лет до этого, когда советский офицер предупредил их, что немцы планируют захватить этот район и евреям там придется несладко. Семья нашла укрытие на суровых просторах Сибири. После окончания войны вместе с десятками тысяч других беженцев она вернулась в Польшу, еще не зная, что ничего не осталось ни от их домов, ни от тех евреев, которые не смогли эвакуироваться. Где-то на Украине, во время одной из остановок товарняка, Меир и родился. Шансы выжить в холодном переполненном товарном вагоне у него были минимальные, но самоотверженная забота родителей в совокупности с очевидным природным здоровьем спасли его.

«Мои родители никогда не рассказывали о том периоде, – говорил Даган. – Словно время с 1939 по 1945 год было просто стерто на календаре. Действительно, они выжили и спасли нас, но война поломала их души»^[316]. Только раз отец решился рассказать Меиру, как они вернулись в разрушенный родной город.