Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота - Жан Маркаль Страница 49

Альфред представил своего брата маркизе де Боза, с которой он, как говорится, был на короткой ноге. Маркиза входила в знатные для того времени общества, занималась религиозной благотворительностью и отдавала деньги на проведение пышных богослужений — что не мешало ей выбирать любовников среди артистов, интеллектуалов и даже священников. Подобное свидетельство о загнивании общества, увы, не единственное. Конец XIX века был временем восхитительного лицемерия: честные буржуа-католики заливались горючими слезами, слушая певца, без устали оплакивавшего несчастья «бедных девушек», вынужденных стать проститутками, — и в то же время отводили прислуге чердаки и мансарды, лишенные нормальных человеческих удобств, чистой воды и отопления. Почему-то в этот момент их сердца не обливались кровью при мысли о том, что эти самые «бедные девушки», поставленные ими в подобные условия, подвергались всяческого рода искушениям и становились легкой добычей авантюристов.

Тем не менее, Беранже Соньер, прекрасно зная пороки этого «хорошего» общества, не преминет ими воспользоваться: он просит своего брата ввести его в высшие круги, в которые он не осмелится проникнуть самостоятельно. Так для Беранже Соньера начинается период «призывов и пожертвований»: он обращается к богатым семействам с просьбой помочь ему отреставрировать скромную приходскую церковь, ему нужны деньги для того, чтобы сделать из маленького прихода духовный центр, куда могли бы стекаться сотни паломников. Конечно, Беранже при этом не пользуется аргументами о спасении Франции при помощи Святого Сердца Христова (ими уже воспользовались) — он действует более скромно, апеллируя к покровительнице своего храма святой Магдалине, к той самой Марии из Магдалы, столь неясно и вкратце описанной евангелистами, что, конечно, несет в себе тайну. Да, именно тайну… Тайна — это то, что привлекает толпы, то, что кружит головы! Итак, очевидно, что в период с 1885 по 1905 год Беранже и его брат основали прочный альянс, в котором Альфреду была отведена роль «уполномоченного по делам», — роль, с которой он великолепно справлялся. Когда позднее епископ потребует от Беранже Соньера отчет о полученных им дарах, аббату придется хранить упорное молчание об источниках своего дохода: «хорошее» общество не любит огласки в подобных делах.

Нет никакого сомнения в том, что именно Альфред Соньер служил посредником между Беранже и графиней Шамбор. Вполне возможно и то, что именно Альфред ввел Беранже Соньера в определенные круги, называемые эзотерическими. Конечно, им было далеко до парижского высшего общества, но тем не менее их влияние на политику и религию было довольно ощутимым. Именно так можно объяснить то, почему Соньер оказался в оккультных кругах, в которых он мог поддерживать отношения с Жюлем Буа и Клодом Дебюсси.

Искать ответ следует в деятельности Альфреда Соньера, бывшего в те времена наставником в знатном семействе Шедебьен де Загаррига. Из-за неизвестной нам провинности (скорее всего, какого-то непорядочного поступка) Альфред был изгнан из этой семьи. Тем не менее вхождение Альфреда Соньера в семейство Шедебьен стало краеугольным камнем в мифе о Соньере.

Действительно, что представляло собой это семейство Шедебьен де Загаррига? Его имя восходит к бретонскому «Penmad»: в XVIII веке бретонское семейство с таким именем в силу неизвестных нам причин было изгнано в Нарбон. Маркиз де Шедебьен, глава семьи, в которую имел доступ Альфред Соньер, был известным деятелем в рядах франкмасонов. «Маркиз, советник шотландской директории Септимании, часто посещал Ложи по ту сторону Рейна в то время, когда находился в Страсбурге. В 1779 году он опубликовал „Историю масонства“, но литература была не единственной областью, в которой он оставил после себя след. В 1879 году вместе со своим отцом, виконтом де Шедебьеном д’Эгрефеем, он создал новый масонский ритуал, „Основной ритуал Франции“, который относился к „Ритуалу Филадельфа Нарбона“… В знаменитом масонском монастыре Вильгельмсбада он защищал диссертацию, основным положением которой было то, что Орден тамплиеров никогда не прекращал своего существования, храня его в тайне от всех. Согласно его словам, главы этого ордена были „Высшими Неизвестными“, вероятно управляющими судьбой масонства. Он надеялся на то, что эти тайные управляющие, сохранившие знание об алхимических приемах, которыми тамплиеры в средневековье обеспечили себе огромное богатство, решат открыться масонам, пытающимся оживить эту ассоциацию в секрете Лож».

Итак, вот оно. Долгое время Соньера причисляли к «таинственному братству», каким-то образом связанному с Орденом тамплиеров. Эта информация всплывет после смерти аббата, отчего следует отнестись к ней с величайшей сдержанностью. Но факт в том, что за спиной Беранже Соньера постоянно возникает беспокоящая разум тень тайных обществ, на основе которых впоследствии появились такие секты, как «Баварские Иллюминаты» и «Ангельское Общество». Их развитие в XVIII веке одновременно с франкмасонством и значительное распространение в XIX веке заканчивается апогеем 1900 года: это время расцвета ордена розенкрейцеров. Теософского общества и многочисленных сект, чьими жрецами являются Жюль Буа, Станислав де Гюайта, Клод Дебюсси и Морис Метерлинк, а жрицами — Анни Безант, Рене Вивьен и Эмма Кальве. Этим «друидессам», воспетым поэтами-символистами и знаменитыми декадентами, увековеченным такими художниками, как Гюстав Моро, отводили роль «разоблачительниц» или вдохновительниц: именно таким стал образ Эммы Кальве. Но демиургом мифа о принадлежности Соньера к тайному ордену станет Альфред Соньер, общавшийся как с семейством Шедебьен, так и с другими знатными семьями, увлеченными герметизмом, оккультизмом и эзотерикой.

Альфред Соньер, без сомнения, хотел узнать слишком многое о секретах семьи Шедебьен, за что и поплатился: он был изгнан из семейства, после чего всю оставшуюся жизнь ощущал на себе последствия своей ошибки. Недовольство высшего Церковного начальства стало причиной его исключения из ордена иезуитов. В конце концов, перед Альфредом закрылись двери всех знатных семей, бывших средством его обогащения (как в духовном, так и в денежном плане), и он, лишившись духовного сана, он вернулся в Монтазель, где сожительствовал с Мари-Эмили Сальер. Там, в 1905 году, он ушел из жизни, о чем мало кто сожалел. Даже родной брат Беранже в письме к епископу Босежуру пожалуется, что он должен расплачиваться за поведение и образ жизни брата Альфреда. «Кюре Ренн-ле-Шато, должно быть, надеялся искупить ошибки своего брата, умершего слишком рано».

Странно. Что означает это «умер слишком рано»? Довольно двусмысленное выражение. Иными словами, Альфред не успел ответить за свои поступки и объяснить, что побуждало его вести такой образ жизни? Или же это могло означать, что без брата Беранже не мог более продолжать свою «светскую деятельность»? Сложно сказать. К сожалению, это не сможет внести ясность в вопрос о роли родного брата в жизни священника из Ренн-ле-Шато: тень Альфреда Соньера по-прежнему стоит за спиной аббата Беранже Соньера.

«Тень» пятая: «вдохновительница» Эмма Кальве

Во всем, что рассказывают о «любовной связи» аббата Соньера с оперной дивой Эммой Кальве, нет ни единого факта, позволяющего соорудить из этих отношений прекрасную любовную историю с элементами детектива и шпионского романа. Прежде чем вдаваться в подобные измышления, следовало бы узнать, что в этом «романе» соответствует действительности — в противном случае «история любви» грозит оказаться вымышленной от первой до последней строчки.