Тайны древних бриттов - Льюис Спенс Страница 44

Мы имеем мало данных, которые бы позволяли нам считать, что вера в подобные секреты имелась и у других древних братств. Что касается осирисской традиции, то Осирис, конечно, являлся повелителем мертвых, но я не могу обнаружить никаких свидетельств того, чтобы жрецы его культа считали необходимым проникать в тайны смерти. То же относится к элевсинским и иным мистериям. Место смерти, подземный мир, был для верховных жрецов этих культов также местом зарождения жизни, по крайней мере хлебно-злаковой жизни, которой они уподобляли человеческую. Также инициаты должны были проходить через место смерти, чтобы достичь жизни. Бальзамировщики Египта стремились придавать трупу оттенки и краски жизни — раскрашивая его лицо красным и украшая его искусственными глазами. Есть данные, что осирисская алхимия измыслила особую систему, посредством которой из «мертвых» металлов и почв вырабатывался род духовного эликсира. И в некоторых других религиях мы обнаруживаем идею происхождения жизни из смерти. Идея воскрешения была известна египтянам, и она до сих пор поддерживается христианской религией, и хотя это отнюдь не то же, что победа над смертью путем обнаружения ее секретов, это тем не менее притязание на то, что смерть может быть одолена.

Но мы обнаруживаем и в египетской, и в христианской религиях силы смерти, определенно побеждаемые Осирисом и Христом, и есть, по крайней мере, одна центрально-американская религия — у гватемальского народа киче, где существует подобная аллегория. Подразумевается, что смерть и ад одолеваются этими подвижниками — с помощью либо материального, либо духовного оружия. В аллегории, повествующей о схождении Артура в Аннун, мы находим подобный же сюжет об опустошении ада. Герои спускаются в Аннун, и некоторые даже не возвращаются. В этой аллегории Аннун также завоевывался силой оружия, материального или духовного, и это действо составляло часть театральной пантомимы инициации, через которую неофит должен был проходить, становясь членом братства тайной традиции.

Таким образом, мы никак не можем отрицать доподлинно британский характер философии, изложенной в «Барддас». Хотя некоторые из ее принципов, по всей видимости, имеют много общего с мистическими философиями Востока, там несомненно содержится сильная закваска западного мышления и идеализма, которые делают эту систему достойной рассмотрения британскими мистиками как заключающую в себе нечто такое, что имеет исключительное значение для расы с духовной и психологической точек зрения и что не может быть легко отодвинуто в сторону.

Почему бы нам не стремиться к тому, чтобы изучать и сохранять мистическую традицию наших предков, вместо того чтобы руководствоваться восточными писаниями в поиске тайн? Разве те принципы, что изложены в записях и хрониках нашего острова, менее величественны или менее достойны внимания, разве они не более согласуются с тенденциями и гением британской ментальности, чем мистические системы Востока? Не уводит ли нас в сторону призрак ложного восточного очарования, преувеличенный обманчивым воображением и поддельным чувством романтики? Это тенденция того же порядка, что и бытующая склонность предпочитать континентальный музыкальный гений нашему отечественному, что привело к упадку и почти гибели британской музыки, когда-то процветавшей. Не обнаруживается ли нечто болезненное, вялое и страдающее отсутствием воображения в этом стремлении искать далекую магию — при отсутствии сил обнаружить что-либо у собственных дверей? Почему было позволено, чтобы британский мистицизм на протяжении многих поколений чахнул к вящей пользе экзотической традиции, которая по своему весу не превосходит его собственную?

Давайте же избавим себя от этого позора, давайте приступим к серьезному рассмотрению и реабилитации, спасению и восстановлению благородной традиции наших отцов. Это не значит, что мы должны совершенно пренебречь чужими традициями. Это было бы также глупо, как презирать свои собственные. Но я абсолютно уверен в том, что было бы крайне важным делом для нашего духовного продвижения — отстроить разрушенное здание британского мистицизма как оно было оставлено подчиненными христианской вере бардами, хранителями древней тайной традиции. В доктринах этого мистицизма, четко обозначенных бардами, мало варварских влияний, которые как раз явно обнаруживают себя в системах Востока, что делает последние неприемлемыми для тысяч британцев как предполагающие присутствие дьяволизма и ужасов низших культов, которые несомненно пристали к ним. Уже по книге «Барддас» видно, что в нашем отечественном мистицизме нет ничего такого, что не мог бы принять самый ортодоксальный христианин. Одним словом, речь идет о национальном мистическом мышлении, приспособленном к христианскому идеалу. Разбросанные камни ждут наших рук. Некоторые действительно утеряны, но направленный поиск может позволить найти их. Давайте займемся их раскопками, и Храм британской тайной традиции будет обретен вновь. Сейчас дни восстановления, когда люди во всех землях, уставшие от космополитизма с его надоевшими аффектациями, ищут оснований и истоков тех вещей, которые участвовали в создании их культурной среды. «У далекой птицы — красивое оперение», — гласит старая пословица, указывая на человеческую немощь, которую только просвещенные люди начинают сейчас хорошо осознавать.

Феникс

Как патриотически настроенный шотландец и британец, я бы обратился к английским, шотландским и валлийским мистикам с призывом не дать легко умереть тому, что должно иметь для нас основополагающее значение. Мы, британцы, являемся «специфическим народом», отъединенным от наших континентальных соседей принципиально иными, чем у них, совершенно оригинальными тенденциями мышления. В этом заключается наше величие. Также обстояло дело и в самом начале. Этот священный остров заключал в себе лабораторию мысли и таинств, которую народы континента считали окруженной священным ореолом и полной загадок. Можем ли мы, восприняв и дав ход чужеземным, вне всякого сомнения, небезобидным эзотерическим системам, не нанести при этом несказанный вред духовному единству нашего острова? Конечно же нет. Суть не только в том, что мы держим в руках систему британского происхождения, но важно также учесть, что она в гораздо большей степени отвечает британской ментальности, чем какая-либо экзотическая система, она содержит в себе такое количество ключей к нашему прошлому и настоящему, что она в гораздо большей мере может послужить британским мистикам в качестве врат в область универсальных знаний, чем какие-либо чужеземные доктрины, — именно в силу своей отечественной природы, большей дружественности к британцам и более знакомому для них характеру

Может так быть, что в высшей форме существования нет ни эллина, ни иудея, ни сирийца, ни эфиопа, ни связанного, ни свободного. Но в этой сфере Абреда мы пока являемся порождениями нашего ближайшего окружения, и лишь через осознание этого и согласие с его свойствами мы можем надеяться исполнить что-либо, будь то материальное или духовное. И, конечно, та система, которая исследовала и поняла эти свойства, является наиболее подходящей и естественной для нас в плане принятия за основу духовного продвижения.