Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - Лоуренс Сутин Страница 4

Я хочу писать о людях, которых я люблю, и помещать их в вымышленный мир, возникающий из моего сознания, – не тот мир, в котором мы действительно живем, поскольку этот действительный мир не соответствует моим меркам. Хорошо, я мог бы пересмотреть мои мерки, но мне это никак не удается. Мне пришлось бы подчиниться реальности. Я никогда не подчинялся реальности. Вот к чему мне нужна НФ. Если вам хочется подчиняться реальности, занимайтесь чтением Филипа Рота ^[10], читайте благопристойных нью-йоркских популярных авторов бестселлеров. […] Именно поэтому я люблю НФ. Я люблю ее читать; я люблю ее писать. НФ-писатели не видят никаких возможностей, кроме самых диких. Это не только: «Что, если?» – это: «Боже мой, что, если?» – вопрос, который задан в состоянии одержимости и истерии. Марсиане всегда приходят.

Но только в дешевых журналах («дрянном чтиве», как их обычно называют). В апреле 1911 года Хьюго Гернсбек написал и выпустил по частям повесть «Ральф 124G41: роман о 1966 годе» в своем собственном журнале Modern Electric. Приключение из будущего, отмеченное дикими экстраполяциями на тему «Что, если?», на удивление снискало успех в журнале, который ранее был посвящен исключительно реальным и практическим фактам. Но лишь к апрелю 1926 года Хьюго Гернсбеком овладела идея основать первый на английском языке журнал, полностью посвященный научной фантастике, под названием Amazing Stories. Именно Гернсбек «благословил» термин «научная фантастика», который прочно приклеился к этому жанру.

Журнал имел огромный успех, до того как разразилась Великая депрессия и Гернсбек оказался в положении банкрота. Он потерял контроль над Amazing Stories; журнал выкупили и продолжили выпускать другие люди, а сам Гернсбек больше никогда не обращался к научной фантастике. Он был, однако, достойным образом увековечен благодаря премии «Хьюго», высшей литературной награде в области научной фантастики, которая ежегодно вручается по результатам голосования поклонников жанра на «Уорлдконе» – международном конвенте любителей фантастики.

Филип Дик получил премию «Хьюго» в 1963 году за роман «Человек в Высоком замке», опубликованный издательством Putnam в суперобложке, которая скрывала связь книги с научной фантастикой. В ней представлен мир после Второй мировой войны, в нем Япония и Германия являются победителями, а материковая территория Соединенных Штанов разделена между ними примерно поровну; Япония управляет западной половиной, где номинально находится «футуристический» Сан-Франциско, в котором и происходит действие романа. Фил разрабатывал сюжет, постоянно консультируясь с оракулом «И-Цзин». Ряд персонажей-японцев и завоеванных, потерявших культурную идентичность американцев также обращаются к этому оракулу.

Фил думал, что через десять лет писательских усилий он, написав одиннадцать обычных романов (не опубликованных к тому времени) и семь НФ-романов (шесть из которых были опубликованы в мягких обложках издательством Ace Books ^[11]), наконец, в романе «Человек в Высоком замке» соединил Низшую и Высшую Сферы, рассказав очень серьезную и прекрасно написанную историю о природе фашизма и Дао, и, насколько позволяет сам жанр НФ, реальность здесь представлена чрезвычайно запутанной. Но Высшая Сфера отвернулась от романа – в нем не было черт, характерных для реалистической литературы, – в то время как Низшая Сфера удостоила его премии «Хьюго».

Категории… Фил никогда не вписывался ни в одну из них, не мог он вписаться также в ту или иную отдельную сферу. Нельзя сказать, что он был непрактичным или, как говорится, не от мира сего. Романы и рассказы свидетельствуют о его детальном и сочувственном понимании того, что значит ежедневная работа и неприятности в супружеской жизни, что значит ценность труда в первом случае и любви, несмотря ни на что, – во втором. И Фил, замечу, справлялся с тем, чтобы зарабатывать на жизнь на протяжении тридцати лет, сочиняя только те книги, которые сам хотел писать. Он был высококвалифицированным профессионалом.

Но яичницу не приготовишь, не разбив яйца, и вам не удастся написать о мистере Тагоми, глядящем сквозь тусклое стекло в «Человеке в Высоком замке», или о Барни Майерсоне, который обращается к чемоданчику – психиатру Смайлзу в «Стигматах Палмера Элдрича», или о Джо Чипе, который защищается от обращенного времени с помощью баллончика с аэрозолью в «Убике», или о Фреде/Роберте Аркторе, свихнувшемся копе под прикрытием, доносящем сам на себя, в «Помутнении», или о Жирном Лошаднике в романе «Валис», который объясняет характер Фила Дика (оба знают, что на самом деле они являются одним и тем же человеком), как тот натолкнулся на великое Единое Сознание, которое могло быть Богом или чем-то еще («…У Жирного, должно быть, было больше теорий, чем звезд во вселенной. Каждый день он развивал новую – более хитроумную, более поразительную и более чокнутую») – вы не смогли бы написать ни об одном из этих людей без того, чтобы сперва оказаться лицом к лицу с ужасом и непрочным весельем мира, который не может стать единым. В 1981 году, оглядываясь на свои произведения, Фил писал: