Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - Лоуренс Сутин Страница 3
Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - Лоуренс Сутин читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Проблема заключается в том, что лучшие произведения Фила: «Человек в Высоком замке» (1962), «Стигматы Палмера Элдрича» (1964), «Сдвиг времени по-марсиански» (1969), «Помутнение» (1977) и вышеупомянутый «Валис» (1981) – выходили под рубрикой «научная фантастика», если вообще их можно отнести к какой-либо рубрике. А фантастика вынуждает серьезно мыслящих американцев ухмыляться: парни в рваных рубашках и с лучевыми ружьями, жукоглазые монстры раздевают девиц в латунных бюстье – все это набор из «дивного завтрашнего нового мира», который больше напоминает вам скучные фильмы категории Б с летающими тарелками, висящими на тросиках над игрушечными городами, или бодрых супергероев из комиксов, которые вы читали в детстве. А говоря о детях, очевидным, хоть и недоказанным является тот факт, что большинство читателей научной фантастики, как и писателей (включая Фила Дика), впервые стали поклонниками этого жанра задолго до того, как окончили школу. Что можно поделать с жанром, который редко привлекает новых читателей из числа людей самодостаточных?
Некоторые читатели фантастики, устав от насмешек, указывают, что некоторые официальные классики высшего уровня, как сэр Томас Мор с его «Утопией» (1516), связаны с этим жанром, потому что альтернативный мир логически экстраполируется из гипотетических социальных инноваций. Они провозглашают Эдгара Алана По отцом-основателем современной НФ – на сорок лет раньше француза Жюля Верна – на основании таких рассказов, как «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром» и «Мистификация». Они ссылаются на гордую британскую традицию научной фантастики, которая включает в себя произведения, созданные писателями, несомненно, самого высокого уровня, такими как Герберт Уэллс, Олдос Хаксли, К. С. Льюис, Джордж Оруэлл, Кингсли Эмис, Энтони Берджесс, Колин Уилсон и Дорис Лессинг.
Но большинство американских поклонников фантастики насмехаются над этой вымученной ученой апологетикой. Они прекрасно знают, что из себя представляет жанр и откуда он родом, и вот история, которую они вам расскажут.
В первую очередь, научная фантастика не была рождена в сознании Мора, поскольку тот писал на латыни, черт возьми, так же, как и в сознании По, или Уэллса, или Верна, или даже, если на то пошло, под переплетом той или иной респектабельной толстой книги. Фантастика вырастала как стрелолиственная серебряная орхидея из богато унавоженной почвы, состоящей из многочисленных дешевых журналов, которыми изобиловали американские газетные киоски со времен окончания Первой мировой войны вплоть до ранних пятидесятых (как раз когда началась писательская карьера Дика – только в июне 1953 года его рассказы были размещены в семи разных дешевых журналах). Когда эти журналы стали сдавать свои позиции, расцвет изданий в мягких обложках возродил этот жанр. Фантастика продавалась и продолжает продаваться по сей день, потому что лучшие писатели в этом жанре, как и те, кто писал в жанрах детектива, вестерна и любовных историй, знали: воображение может быть невероятно простым замком для вскрытия, если ты знаешь, как пользоваться испытанными правилами.
Что касается жанра, то основным правилом здесь является и всегда было следующее: начинайте с ошеломительной идеи, и пусть она свободно и удивительно реализуется в мире будущего. Дешевые журналы платили немного, но вполне достаточно… если вы последовательно выдавали ошеломительные идеи и могли взбалтывать свою писанину с головоломной скоростью.
Фил вполне годился для этого. Никто в истории фантастического жанра – с таким удивлением некто покупает новые ботинки для детей писателя, – никто не мог поставить вопрос: «Что, если?» – столь широко, необузданно и убедительно, как Филип К. Дик.
Он любил рассказывать историю о том, как он открыл для себя научную фантастику:
Мне было двенадцать лет [в 1940 году], когда я прочитал свой первый НФ-журнал… он назывался Stirring Science Stories [6], и, я думаю, у него было четыре выпуска. Редактором был Дон Уоллхейм, который позже, в 1954 году, купил мой первый роман… а после – еще многие. Я наткнулся на этот журнал случайно; на самом деле я искал Popular Science. Я был чрезвычайно удивлен. Рассказы о науке? Я сразу же почувствовал волшебство, которое обнаружил в ранние годы в книгах о стране Оз, и теперь к этому волшебству присовокупилась, помимо волшебных палочек, еще и наука… Во всяком случае, в моих взглядах волшебство стало приравниваться к науке, а наука (будущего) – к волшебству.
Когда ему было немного за двадцать, Фил несколько раз перечитал «Поминки по Финнегану» Джеймса Джойса. На протяжении всей его жизни круг его чтения был воистину безграничным – от изданий по физике до анализа Dasein Бинсвангера [7], Юнга, Канта, Уильяма Берроуза [8], Библии, Свитков Мертвого моря, Бхагават-гиты. Повлияло ли это на его труды? Фил часто цитировал – пока не добрался до авторов НФ – Стендаля, Флобера и особенно – Мопассана, чьи рассказы, наряду с рассказами Джеймса Т. Фаррелла [9], научили его, как выстраивать собственные рассказы, чтобы продавать их и тем обеспечивать себе жизнь в начале пятидесятых годов: он написал их более семидесяти за три года, прежде чем начал сочинять романы.
Я хочу сказать, что Фил был умен как черт и был в состоянии оценить лучшие литературные произведения. Так что же ему нужно было от литературы низшего уровня?
Именно научная фантастика с ее откровенной установкой, прежде всего, на удивление делала Фила свободным писателем.
Свободным – от чего? Искусство написания биографии состоит в разрешении невозможных вопросов, касающихся твоего предмета, ответов на которые ты не можешь для себя найти, но я для этого сделаю все, что смогу, к концу этой книги. Но вот сейчас представьте, что вы молодой писатель, который может печатать на машинке сто двадцать удивительных слов в минуту, и вам трудно себя сдерживать, когда из вас все это прет. Теперь представьте себе возможности жанра, в котором любая психологическая, политическая, сексуальная или эволюционная предпосылка допустима, пока читатели готовы предложить реальные деньги за притягательную силу неведомых миров.
Фил ужасно хотел попасть в «мейнстрим». Шли годы, он прекрасно понимал, что пишет блестящие книги и никто другой не задумывается над вопросами, которыми он одержим: «Что есть Реальность?» – и устрашающее следствие этого вопроса: «Что есть Человек?» Но он также знал, что правила «мейнстрима» не дают возможности работать с идеями, что время от времени приходят ему в голову. Зная это, он мог чувствовать себя одновременно отверженным, гневным и благословенным:
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии