Наследники исполина - Ольга Игоревна Елисеева Страница 4

Посол Его Христианнейшего Величества короля Людовика XV при английском дворе. Ну, Герши-то он знал.

Последний раскрыл черный кожаный портфель и торопливо зашуршал бумагами.

— Сударь, — его голос звучал отстранено, — Ваше вызывающее поведение спровоцировало серьезный дипломатический скандал и может привести к разрыву отношений между нашими странами.

Де Бомон поморщился. Примерно этого он и ожидал: его высылают. А после провала на вознаграждение от короля рассчитывать не приходится.

— Замять инцидент, не оставив следа на чести Ее Величества… — Продолжал Герши.

— Матери будущего наследника престола, — почему-то взвизгнул граф Эссекс.

— … можно лишь одним способом.

— Убив меня? — Огрызнулся шевалье.

— Это было бы слишком просто, — прокурор улыбнулся ему, как родному. — К счастью, ваш король все решил за вас.

— Его Христианнейшее Величество, — напыжился Герши, — собственноручно написал Его Величеству Георгу III письмо, в котором заверил, что вы, шевалье д' Эон де Бомон, являетесь на самом деле переодетой девицей Лией де Бомон, находящейся на службе у французского правительства. Вы передавали королеве Шарлоте вести от ее родителей из объятой войной Германии.

У резидента глаза полезли на лоб.

— И он этому поверил? — С едва скрываемой издевкой осведомился Шарль.

— Не важно, чему он поверил, — оборвал шевалье главный прокурор. — Важно, что написано в бумагах.

— А в них сказано, — де Герши пошелестел страницами, — Что вы, Лия Женевьева-Луиза д' Эон де Бомон родились в 1728 году в городе Тоннер в Бургундии в семье адвоката. — посол подсунул под нос резиденту желтый лист с гербовой печатью, исписанный красивым разборчивым почерком. — А это ваше обязательство никогда впредь не появляться на улицах Лондона в мужской одежде.

Де Бомон крякнул.

— Осталось только подписать, и вы свободны. — Прокурор сложил на груди пухлые ручки. Казалось, все происходящее доставляет ему огромное удовольствие.

— Но я не могу. — Шарль мотнул головой. — Не могу. Разве не понятно?

— В таком случае вы останетесь здесь, — зловеще прокаркал граф Эссекс. — А это, хочу заметить, тюрьма для умалишенных. Вас содержат одного, в очень приличных по здешним меркам условиях. — Лорд помял пальцами костлявый подбородок. — Но все может измениться, молодой человек. Слова вашего короля достаточно, чтоб вас признали женщиной. Хотя бы в стенах этого исправительного заведения, — он вздохнул. — С вами поступят как с преступницей: обреют наголо, оденут в арестантское платье и посадят на цепь.

— Подписывайте, — вкрадчиво сказал прокурор, — не испытывайте судьбу.

Тюремщики у стены глумливо заржали.

— Если б мы знали, петушок, что ты девка, — никого не смущаясь, бросил заключенному один из них, — Мы б тебе пощипали перышки!

Де Герши опасливо скосил на них глаза, открыл чернильницу, висевшую у неге на шее, и подал де Бомону перо.

С минуту шевалье колебался, потом протянул руку за листом. Он был человеком без предрассудков. Есть вещи, способные доставить большие неудобства. Но резидент надеялся их перетерпеть. В конце концов никто не обязывал его всю жизнь жить в Лондоне.

* * *

Дорогой до посольства де Герши молчал. Шевалье тоже не проронил ни слова. Только вылезая из кареты он лениво бросил послу:

— Кажется, с этой минуты я больше не служу у вас под началом?

— Дамы не проходят по дипломатическому ведомству. — Съязвил граф.

— В таком случае, — де Бомон резко развернулся и преградил послу дорогу, — Я вас вызываю.

— Я не дерусь с женщинами, — Де Герши брезгливо толкнул бывшего подчиненного в плечо. — Не забывайте: на территории Великобритании вы — девица Лия.

Брови шевалье мрачно сдвинулись.

— А вы намереваетесь всю жизнь просидеть за Ла-Маншем?

Не удостоив посла больше ни словом, он вошел внутрь.

* * *

Надин ожидала его уже несколько дней. Судя по бледному, осунувшемуся лицу, она извелась. Бедная дурочка, угораздило же ее связаться с ним! Де Бомон не знал, чего она вызывает в нем больше: жалости или раздражения? Женщина для резидента — обуза. Постоянная женщина — смерть.

Имей шевалье деньги, он предложил бы Надин хорошее содержание и оставил в любом приглянувшемся ей городе: Лондоне, Париже, Дрездене, Варшаве… Но денег не было.

И не будет. Ведь де Бомон провалил миссию.

— Все очень плохо, — бросил Шарль, стягивая через голову грязную рубашку, — Мне пришлось подписать…

— Я знаю, — Надин положила холщовое полотенце на край деревянной кадки с горячей водой. — Мсье де Герши говорил мне. Это срывает твои планы?

Иногда она казалась ему слабоумной.

— Это, — он взял полотенце, — оставляет нас без средств. — Шевалье погрузился в кадку, не испытывая ни малейшего удовольствия. — Я лишился места — дамы не служат в посольстве. Уроки фехтования придется отменить — женщины не дерутся. За мной будет установлен круглосуточный надзор. Я не смогу даже…

— Ты не сможешь жениться! — Вдруг догадалась Надин.

Она выпрямилась и обвиняюще уставилась на любовника, будто Шарль сам затеял игру с переодеваниями.

— Мы хотели венчаться! — Всхлипнула женщина.

— Тебя только это и волнует? — Вспылил де Бомон и тут же получил мокрым полотенцем по щеке.

— Ты уже не знаешь, как от меня избавиться! — Надин в слезах выбежала из комнаты.

Это была правда, но де Бомон не ощущал себя подлецом. Все происходившее было лишним, ненужным, не имевшим к нему никакого отношения.

* * *

Переправа через Ла-Манш заняла сутки. Если бы не встречный ветер, яхта, нанятая де Бомоном, добралась бы до Кале вдвое быстрее. Отсюда прямой путь лежал на Париж, и не дав Надин отдохнуть после чудовищной качки, шевалье велел закладывать лошадей.

Причиной такой спешки было письмо, ожидавшее резидента вместе с нарочным в приморской гостинице «Нептун». Едва мокрый и злой де Бомон переступил порог, одной рукой поддерживая совершенно зеленую Надин, а другой прижимая к груди железный сундучок с документами, как им навстречу поднялся рослый швейцарец в красной форме с золотыми позументами. Личная охрана короля — сколько чести!

— Мадемуазель Лия де Бомон? — Обратился он к Надин. — Вы прибыли на яхте «Святой Евстафий»? Вам послание. Извольте предъявить…

— Лия де Бомон это я, — Шевалье без дальних объяснений вырвал из рук швейцарца конверт и сунул ему под нос золотой перстень-печатку: голубка с веткой мирта в клюве. Маркиза де Помпадур надела ему на палец этот талисман перед отъездом в Россию. Тогда рискованное предприятие де Бомона было действительно миссией мира. С тех пор перстень служил паролем.