Испания. История страны - Хуан Лалагуна Страница 36

Нижняя палата (конгресс депутатов) формировалась от избирательных округов с численностью населения от 0,15% (1836) до 5,7% (1879) от совокупного населения страны. Это казалось совершенно естественным для «умеренных», таких как Мартинес де ла Роса, маркиз де лас Амарильяс, Доносо Кортес и Кановас дель Кастильо. «Доктринерский либерализм» сосредоточился на праве собственности, особенно земельной, и политическом представительстве. Голосование являлось уделом тех, кто обладал влиянием и соответствующим опытом; лишь «первые люди» деревень, городов и, с 1878 года, промышленные магнаты могли претендовать на это право.

Королевский дворец в Мадриде

Неспособность королевы-регентши подавить восстание карлистов заставила поторопиться с реализацией либеральной аграрной реформы. Из Лондона после двенадцати лет ссылки вернули Мендисабаля и поручили ему управление финансами государства и поиск средств для успешной борьбы с карлистами. И Мендисабаль преуспел: он договорился с Лондоном о закупке оружия, а также о предоставлении испанскому двору армейских (12 000 человек) и флотских (одна эскадра) подразделений. Однако государственной казне требовалось нечто более существенное, нежели очередная добавка к национальному долгу. Мендисабаль прибег к проверенному способу — конфискации муниципальных и церковных земель, тем самым завершив длительный процесс, который тянулся с первых лет монархической власти в Кастилии.

ОТМЕНА ЧАСТНОЙ ЮРИСДИКЦИИ

Дворяне-землевладельцы первыми получили выгоду от новых законов. Королевский указ от 26 августа 1837 года, который освобождал земли сеньоров от майората и ограничений в порядке наследования, был принят аристократией с нескрываемой радостью. В 1837 году корона в заботе о королеве-регентше (та вступила в брак с мещанином всего через три месяца после смерти Фердинанда VII) была вынуждена пойти на уступки либералам во имя борьбы с карлистами. Крупные землевладельцы не выказывали ни малейшего желания поддерживать корону, как это было в правление Фердинанда VII. Возможно, перемена отношения знати объяснялась тем, что закон 1837 года, объявлявший сеньории собственностью государства, освободил тех, кто фактически владел землей, от необходимости приводить титулы в соответствие реальному положению дел.

Различие между территориальными и «ведомственными» сеньориями никогда не определялось четко в законодательстве, а дворянство не выказывало стремления помочь установить категорию своих земельных владений, которые использовались в привычной манере — прибыль поступала от ренты, налогов и сборов. Однако до 1837 года дворяне горячо доказывали, что все их земли относятся к территориальным и потому должны считаться частной собственностью с безграничным правом на владение. Нормативные права и избавление от необходимости доказательств поставили их в неуязвимое положение. Ни одна из сторон этого нового альянса старой землевладельческой аристократии и честолюбивых нуворишей, которые покупали землю и хотели большего, не желала вдаваться в правовые тонкости, чтобы не спровоцировать конфликт и не создать прецедент. Другие заинтересованные стороны, небольшие города с самоуправлением и фермеры-арендаторы, которые обращались в суд, крайне редко добивались компенсации.

ОТМЕНА ОГРАНИЧИТЕЛЬНЫХ УСЛОВИЙ ПРИ НАСЛЕДОВАНИИ ИМУЩЕСТВА ЦЕРКВИ

Становившаяся все вероятнее возможность стремительной атаки на принципы наследования церковных земель получала одобрение практически всех сословий, кроме, разумеется, самой церкви, прелаты которой именовали Мендисабаля как зодчего «великого грабежа» (immense latrocinio). Умеренные политики, которые, будучи в оппозиции, высказывались против конфискации земель церкви, охотно допустили реализацию «прогрессивных законов», придя к власти. Отмена ограничений на наследование церковных земель также означала потерю доходов, например церковных десятин и начатков, которые отныне забирало государству. Ватикан смирился с ситуацией и в 1851 году подписал новый конкордат, который оставлял испанской церкви добровольные пожертвования, плату за неурочные службы и значительные суммы из национального бюджета «на нужды богослужения и духовенства» (culto у clero).

В целом законы Мендисабаля позволили достичь краткосрочных целей: был частично погашен национальный долг и появились средства на завершение карлистской войны (жалование почти 300 000 солдат), тем самым укрепилось политическое доверие к «прогрессивным» либералам. Но вот долгосрочная цель реформ, однако, была недостижимой. Мендисабаль настаивал на «большой семье мелких землевладельцев», способной стать социальной опорой либерального движения. Эта задача казалась невыполнимой: прежние меры по снятию ограничений на наследование земель в правление Карлоса III, Карлоса IV и Фердинанда VII показали, что ряды мелких собственников на севере Испании сократились с 50% в начале XVIII столетия до 36% в середине XIX века, с соответствующим ростом владений на правах аренды. Социальные волнения в Валенсии в 1803-1804 годах, война «агравьядос» («обиженных») в сельскохозяйственной Каталонии в 1827 году и, несомненно, карлистский бунт 1833 года являлись отчаянными попытками сопротивления модернизации, которая сулила дальнейшие потери.

В 1839 году наконец завершилась изнурительная гражданская война. Двадцать девятого августа генерал кристинос Эспартеро и Марото, главнокомандующий войсками дона Карлоса, подписали в Вергаре договор, который признавала Исабель наследной принцессой Астурии и, что самое важное для будущей роли армии в испанской политике, гарантировал выплаты и карьерные перспективы бывшим офицерам-карлистам. Особый статус Наварры оформили «законом Пасьонада» 1841 года (иначе «Фораль пакт»), который по сей день обеспечивает финансовую и законодательную автономию провинции под властью Дипутасьон Фораль (региональной ассамблеи). Этот договор помог древнему Наваррскому королевству сохранить самобытность, что имело важные экономические и социальные последствия. Муниципалитеты по всей Испании пытались противиться конфискации своих земель, но лишь Наварра удачно воспрепятствовала снятию ограничений на оборот земли. В отличие от других регионов Испании, города и деревни Наварры сохранили общественные земли, которые до сих пор составляют значительную долю местных владений и приносят немалый доход.

ЗАКОН О ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИИ (1855)

Второй стадией либеральной аграрной реформы стали деятельность Мадоса и его программа «всеобщей дезамортизации», обнародованная 1 мая 1855 года и предусматривавшая продажу всех земель, не находившихся в частной собственности. Эта процедура в основном состоялась с 1855 по 1867 год и полностью завершилась к 1876 году. Так как Испания в середине XIX века была преимущественно сельскохозяйственной страной, массовый переход недвижимого имущества из общественного в личное владение обернулся трансформацией страны и создал структуру власти, наследие которой до боли очевидно и по сей день. С конфискацией церковных, муниципальных и общественных земель остались в прошлом все формы воспомоществования, а роль благодетеля целиком перешла к обнищавшему государству. Общественные земли, которые жители деревень поделили за века (районы охоты, пастбища, леса для получения древесного угля, дров и ремонта домов и ферм), в мгновение ока достались неведомо кому.