Окружение Сталина - Рой Медведев Страница 36

Резолюция по докладу Кагановича утверждала: «Борьба за дальнейший подъем сельского хозяйства и завершение его социалистического переустройства является в настоящее время важнейшей задачей партии» [127]. С тех пор на протяжении десятилетий этой задаче суждено было оставаться важнейшей, а подъему — «дальнейшим». Единственное препятствие, упоминаемое в резолюции, — жестокое сопротивление антисоветских элементов села (против такой логики выступил на пленуме Постышев). В связи с этими «элементами» многословная и вялая резолюция содержит одно поразительное заявление. Грубо говоря, авторы проболтались. Они вдруг заговорили о врагах с чувством признательности и одобрения!

«Что касается явлений вредительства и саботажа в колхозах и совхозах, то они должны сыграть в конце концов такую же благодатную (!) роль в деле организации новых большевистских кадров для колхозов и совхозов, какую сыграли вредительство и шахтинский процесс в области промышленности» [128]. После таких слов остается только заключить: если бы вредителей не было, их надо было бы придумать. Политически наивным резолюция разъясняет: «Шахтинский процесс послужил поворотным пунктом в деле усиления революционной бдительности коммунистов и организации красных специалистов в области промышленности. Нет оснований сомневаться в том, что явления вредительства и саботажа в некоторых колхозах и совхозах, проявившиеся в нынешнем году, послужат таким же поворотным пунктом в деле развертывания революционной бдительности наших сельских и районных коммунистов и подбора новых большевистских кадров для колхозов и совхозов».

17 января Киров в Ленинграде, а Каганович в Москве выступили на пленумах горкомов с докладами о завершившемся пленуме ЦК. Слова Кагановича: «На то мы и свершили Октябрьскую революцию, чтобы избавить крестьян от „идиотизма деревенской жизни“ [129]», — звучат, как черный каламбур: именно в те дни и часы тысячи людей благодаря ему в мучениях избавлялись от идиотизма деревенской (и всякой другой) жизни на вечные времена.

Суть текущего момента Каганович видел вот в чем: «Кулак, как выразился тов. Сталин, „перешел от прямой атаки против колхозов к работе тихой сапой“. Кулак ведет главным образом борьбу с нами не столько вне колхозов, сколько внутри колхозов. Это тем более легче ему, что наши коммунисты в деревне, к сожалению, не поняли нового в деревне». Точно такая же схема рассуждений будет на устах у Сталина в 1937 году, только вместо слова «кулак» в ней слово «враги», а вместо «колхозов» — «партия».

«Политотделы в МТС и совхозах, — сказал далее Каганович, — должны быть в известной мере партийным глазом». В стремлении завинтить гайки организаторы коллективизации дошли до предела: всяких «глаз» у них в деревне было достаточно, и добавлять ко всем имеющимся политотделы было незачем. Отметим, что политотделы не организовывались в колхозах. Дело в том, что МТС и совхозы представлялись как бы троянскими конями пролетариата в мелкобуржуазной деревне. Сталин утверждал: колхозники — не единоличники, но сознание у них частнособственническое. И, например, не было термина «совхозник» по аналогии с «колхозником», но — «рабочий совхоза».

Каганович в официальных выступлениях охотно вспоминал поездку на Северный Кавказ и часто ссылался на этот опыт. 24 января было опубликовано постановление Совнаркома за подписью Сталина и Молотова о весеннем севе на Северном Кавказе: главной заботой оставалась борьба с вредительством и воровством.

15 февраля 1933 года в Москве открылся съезд колхозников-ударников. Стиль таких мероприятий всего за 3–5 лет резко изменился. Теперь они проводились гораздо реже, стали намного пышнее и бессодержательнее. Председательствовавший на первом заседании Каганович обратил внимание собравшихся на то, что до сих пор проводились съезды и слеты лишь ударников-рабочих. Раз теперь собрались ударники-колхозники — значит, колхозы идут в гору [130].

Выступление Кагановича на этом съезде дает хорошее представление о его ораторском стиле, поэтому стоит процитировать несколько характерных мест [131].

«Выполнив пятилетку в четыре года, мы, товарищи, к буденновской кавалерии прибавили еще „кавалерию“ техническую, „кавалерию“ летающую, ползающую, плавающую и ныряющую…

…Что это значит — пакт о ненападении?.. По-дипломатически это называется пакт, а по-простому можно бы сказать: не лезь на нашу землю, мы на твою не полезем; полезешь на нашу — по морде дадим. (Бурные аплодисменты.)

…Продуктов много, и конкуренция уменьшает прибыли капиталистов. Попы, которые служат помещикам и капиталистам, устраивают молебны, чтобы была засуха. Пожалуй, можно было бы им отправить для этих молебнов значительную часть наших безработных попов. (Смех, аплодисменты.) Они быстро приспособятся к американским капиталистам и молебны перестроят: вместо просьбы бога о дожде начнут просить бога о засухе. (Смех.)

…Ученые Америки бьются, бьются, а план у них не выходит. А у нашего вчерашнего единоличника Митюхи, сегодняшнего колхозника, план в колхозе выходит (смех)… вместо баланса он говорит „баланец“. (Смех.) И все-таки выходит у него план лучше, чем у американцев. (Аплодисменты.)

…Жалко, конечно, наше рабоче-крестьянское золото давать капиталистам! Но, покупая у них эти машины, мы знаем, что этими машинами мы перестроим нашу страну, потом перестроится и весь мир так, что, как писал Ленин, наступит время, когда из золота будем уборные строить (смех.)».

И, наконец, Кагановичем было произнесено и новое слово в марксистско-ленинской теории: «Пролетариат — руководитель крестьянства».

Тем временем на Кубань и Украину уже в этом месяце пришлось отправлять из госрезервов миллионы пудов зерна — семенного и продовольственного [132]. Такова была кровавая бестолковщина «хлебозаготовок». «В стране миллионы голодающих, — записал Мате Залка в дневник 6 марта. — Гадко коммунисту, который видит ошибки и не может об этом сказать» [133].

В начале марта прошел процесс над работниками Наркомзема и Наркомсовхозов, выходцами «не из тех слоев». 75 человек обвинялись во вредительстве «с целью подорвать материальное положение крестьянства и создать в стране состояние голода» [134]. При помощи такой формулировки факт голода и не признавался открыто, и в то же время получал объяснение. 35 человек были расстреляны, остальные получили различные сроки заключения. Нельзя назвать методы Сталина разнообразными: чтобы замаскировать одно убийство, он совершал другое.