Чингисхан - Джон Мэн Страница 30

Этим письмом пользовались для записи законов и для переводов буддийских текстов, который тангутские праотцы принесли с собой из Тибета и которые с самого начала под держивали буддизм как государственную религию. На деле для тангутов буддизм был больше чем религия, он был их идеологией, использовавшейся царской семьей для борьбы с китайским конфуцианством и утверждения тангутского главенства. Стремившийся прославиться добрыми делами, император приобрел у сун полный экземпляр 6000-стра-ничной Трипитаки, свода буддийских канонических писаний, и повелел перевести ее на тангутский. Делая это, Си Ся старалась не отстать не только от сун, но и от ля о и корейцев, которые сделали перевод Трипитаки за сто лет до этого. Но дело было не только в том, что свод буддийских текстов был переведен и переписан каллиграфом. Тангуты вслед за сун, ляо и корейцами напечатали свой материал, вырезая каждую страницу в зеркальном отражении. Трипитака потребовала 130 000 печатных досок, на каждой сотни иероглифов, и каждая доска позволяла делать оттиск двух страниц. И это была лишь одна из тысяч буддийских работ, которые были отпечатаны или задолго до этого получены или приобретены тангутами. Когда в 1907 году доступ в пещеры Магао около Дуньхуана, замурованные около 1000 года, был открыт для английского археолога сэра Ауреля Штейна, он купил (всего за 130 фунтов стерлингов, как он позже вспоминал) «плотную кипу рукописей, высотой почти 10 метров и объемом, как мы подсчитали потом, 500 кубических футов», около 40 000 рукописей и несколько сотен картин, составляющих теперь ядро огромных коллекций в Британском музее, Британской библиотеке и других хранилищах. Китайские, тибетские, уйгурские и санскритские документы, запрятанные еще до того, как расцвела тангутская культура, красноречиво свидетельствуют о том, насколько богатой была буддийская традиция в момент, когда тангуты начинали писать собственные сочинения. О масштабах их усилий стало возможным судить, когда русский путешественник Петр Козлов исследовал в 1908–1909 годах заброшенные руины северного аванпоста Си Ся города Хара-Хото и когда в Санкт-Петер бург на телегах отправлено было 10 000 документов, многие из них на тангутском языке, и там они осели в обширной и в основном непрочитанной коллекции тангутской буддийской литературы.

Если тангуты выпустили потрясающее количество печатной продукции, то это потому, что потрясающими были их умение, организация и техника. Что значит напечатать Трипитаку — представьте себе, что вы собираетесь напечатать «Энциклопедию Британнику» и начинаете с изобретения собственной письменности, затем изготовляете печатные доски, вырезая по дереву в зеркальном исполнении каждую страницу каждого из 31 томов. ^[6]

Долгое время китайские ученые-гуманитарии сокрушались по поводу того, что такое количество тангутского исторического «сырья» исчезло в «империалистических» музеях. Теперь же китайцы пытаются перехватить инициативу, и од но из мероприятий в этом направлении — создание пре красного института Си Ся при Иньчуаньском университете провинции Нинся. Им руководит Дзяньлу, показавший нам кодекс законов Си Ся — «первый полный свод законов этнического меньшинства в Китае» — с такой гордостью, будто эта копия санкт-петербургского оригинала была его собственным произведением. За последнее столетие была проделана огромная работа, но та горстка ученых, которые могут читать тангутскую письменность, продолжают находить но вый материал, помогающий воссоздать жизнь тангутского общества. «Мы находим установления по поводу одежды, да же ее цвета, предписанного для простого люда, указы о месте жительства, о том, как орошать поля, как строить каналы, в каком направлении должна течь вода».

Усилия китайцев занять доминирующее положение в изучении этого находящегося едва ли не семью печатями «поля чудес» во многом основываются на трудах всей жизни одного человека, Ли Фаньвеня, который не смог встретиться со мной из-за того, что он стар и очень плохо себя чувствовал. Страсть к малоизвестным языкам зародилась у него в 1955 году, и с той поры он весь отдался распутыванию их хитросплетений. Многие из 6000 иероглифов были расшифрованы русскими учеными, но символы составляли только долю проблемы. Ли пришлось также помучиться над грамматикой, а затем с накопленными знаниями взяться за разгадку знаков, имеющих множественное значение, — новых понятий, созданных соединением и преобразованием иероглифов. «Дерево», добавленное к «вырезать», дает понятие «долото», и это самое простое. Но как догадаться, что «сердце» плюс «зло» будет значить «вред», что «колено» плюс «рука» плюс «идти» — это «взбираться»? Или «палец», написанный наоборот, значит «большой палец ноги»? Посвятив работе в этой области почти 50 лет, заполнив 30 000 карточек и расшифровав надписи на 3000 надгробий, Ли в 2001 году выпустил Словарь Си Ся — мандарин.

Великое государство Белого и Высокого создало и развило впечатляющую культуру, сосредоточившуюся в десятке крупных городов, где трудились умелые ткачи, строители, кожевенники, металлурги. Тангутские купцы торговали по всей Центральной Азии, снабжая ее элиту предметами роскоши. В 1980 году археологи наткнулись на клад, содержавший 10 000 железных монет, все они были отчеканены в двенадцатом столетии в Си Ся. Несмотря на обширнейшие пустыни, составлявшие большую часть ее территории, Си Ся располагала великолепными пастбищными землями Коридора Ганьсу, протянувшегося вдоль хорошо обеспеченных водой северных предгорий гор Цилянь. Ее богатство позволяло содержать мощную армию, расквартированную по десятку военных округов, во главе каждого из них стоял член царской семьи. Во время войны император рассылал гонцов с серебряными пластинами, они сообщали местным военачальникам приказ начать призыв в армию всего мужского населения в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет. Таким образом, правитель был в состоянии набрать армию в 300 000 воинов.

Последующие 150 лет императоры Вэй Мин сменяли друг друга в семейном бизнесе управления, хотя случались и междоусобицы, временами возникали бунты и бандитские войны на беспокойных границах Си Ся. В 1125 году на территорию страны хлынули толпы беженцев-киданей, спасавшихся от нашествия юрченов. В 1140-х годах голод и землетрясения вызвали восстания. Но, если взять в целом, это было стабильное, развитое, процветающее царство. Никому бы не пришло в голову, что его сила была и его уязвимым местом. Дело в том, что это была страна, управлявшаяся учеными и чиновниками, а ее армия опиралась только на крестьян-земледельцев и торговцев-горожан, у монголов же опорой войска было все население страны.