Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон Страница 30

Способы подачи сигнала, как и сам сигнал, в значительной мере варьировались: им мог служить брошенный платок, просто взмах рукой или — и, наверное, такой вариант имел наиболее широкое распространение — голосовая команда. Но даже и в таком случае все не всегда обстояло одинаково, и вместе с тем самое главное в том, что касается «отмашки» на выстрел, — основные участники знали, какой знак им будет подан и то, что, когда это произойдет, они могут открывать огонь. Сколь высоко было значение сигнала — то, что он способен действительно превратиться в вопрос жизни и смерти, — прекрасным образом проиллюстрировано на примере дуэли, состоявшейся в Дублине в марте 1830 г. между капитаном Смитом из 32-го пешего полка и Стэндишем Стэйнером О’Грэйди, юристом в возрасте ближе к тридцати.

Два господина вошли в непримиримый конфликт из-за инцидента на Нассау-Стрит в Дублине. О’Грэйди ехал верхом в направлении Меррион-Сквер, когда ему пришлось проследовать мимо кабриолета с сидящими в нем Смитом и еще одним офицером, капитаном Маркемом. Когда кабриолет поравнялся с О’Грэйди, вознице пришлось принять в сторону, чтобы объехать другой экипаж на той же стороне улицы, потеснив лошадь О’Грэйди на тротуар у обочины дороги. Из-за этого конь О’Грэйди сбился с шага, оступился, и О’Грэйди, чтобы не свалиться на землю, подался вперед в седле, отчего задел стеком верхнюю часть кабриолета. На всем протяжении эпизода, который продлился, наверное, мгновение-другое, О’Грэйди не сказал ни слова как Смиту, так и Маркему. О’Грэйди восстановил равновесие и продолжил движение шагом, тогда как кабриолет со Смитом и Маркемом попылил дальше.

И вот тут кабриолет остановился, «настолько неожиданно, насколько только позволяло его быстрое движение», Смит выскочил наружу и помчался по улице в направлении О’Грэйди, достигнув последнего, он без всякого предупреждения принялся колотить адвоката стеком. Смит несколько раз ударил О’Грэйди, а потом так же поспешно вернулся в кабриолет и со всей возможной скоростью ретировался, успев только сообщить жертве, что он «капитан Смит из 32-го полка». О’Грэйди добрался до дома отца, откуда отправил к Смиту с вызовом на дуэль секунданта, лейтенанта Макнамару.

Главные участники и их секунданты (больше никто, по соглашению, не присутствовал) встретились в оговоренном месте в шесть часов утра. Дальнейший рассказ о случившемся тем утром позаимствован из показаний одного из секундантов (хотя не ясно, кого именно [24]) на последовавшем за тем суде над Смитом и Маркемом.

Вначале «капитан Маркем поставил в известность мистера О’Грэйди, что сигналом будет «Готовы! Огонь!» Когда все приготовились,

капитан Маркем дал первый знак, но по каким-то причинам не сделал этого в соответствии с оговоренными условиями. Он сказал: «Господа, вы готовы?» или «Вы готовы, господа?» Мистер О’Грэйди считал, что сигналом послужат слова «Готовы! Огонь!» и что это пока только предварительная команда. Капитан Смит, однако, не смутился такой ошибкой, он поднял пистолет и за несколько секунд навел на мистера О’Грэйди. Мистер О’Грэйди, полагая, что противник приготовляется, поднял свой пистолет, но не успел закончить этого, так как капитан Маркем, который внимательно смотрел на него, дал сигнал. Капитан Смит выстрелил, а мистер О’Грэйди упал.

О’Грэйди скончался через день. Смита и Маркема впоследствии обвинили в неумышленном человекоубийстве и приговорили к 12 месяцам тюрьмы.

Из цепочки событий, предшествовавших роковому выстрелу Смита, становится ясным, что ошибочная реакция О’Грэйди на поданный сигнал, хотя это и важно, послужила только отчасти причиной его смерти. Не подлежит сомнению и то, что Смит и Маркем были виновны — самое меньшее — в жульничестве и, что более вероятно, в намеренном обмане. Тот факт, что Смит поднял пистолет до сигнала, обеспечил ему те жизненно необходимые секунды для тщательного прицеливания. Намерения Маркема с головой выдают слова «внимательно смотрел на него», из чего мы заключаем, что он давал знак стрелять, зная, что Смит полностью готов к этому, а О’Грэйди — нет. Если рассматривать случившееся в таком свете, тогда приходится признать, что дуэль та на деле мало чем отличалась от просто убийства. Нужно, однако, указать пальцем и на секунданта О’Грэйди, Макнамару, бесхребетность которого в момент, когда остро требовалось его срочное вмешательство, обошлась другу в потерю жизни {150}.

Знак имел жизненно важное значение: он должен был быть ясным, хорошо различимым и однозначно понятным всем сторонам. Используемые слова команд, конечно же, варьировались. Перед боем герцога Веллингтона с оппонентом стороны согласились, что секундант герцога, Хардинг, задаст вопрос: «Вы готовы?» — и, получив утвердительный ответ, скажет: «Огонь!» {151} В дуэли между конгрессменами США Силли и Грэйвзом в 1838 г. секунданты договорились задать дуэлянтам вопрос: «Господа, вы готовы?» Если ни тот, ни другой не отвечали: «Нет», тогда один из секундантов через равные промежутки времени произносил: «Огонь! Один, два, три, четыре». Никому из главных участников не полагалось стрелять до слова «Огонь!» и после «Четыре» {152}. Согласно историку Роберту Наю, к 80-м гг. девятнадцатого века во Франции все дуэли на пистолетах между политиками были «под контролем».

Получив команду на выстрел, каждому полагалось поднять оружие, взять соперника на мушку и стрелять до того, как «распорядитель поединка» досчитает до трех. Поскольку выстрел после счета «три» навсегда пятнал имя дуэлянта позором, никто просто не мог позволить себе роскоши как следует прицелиться {153}.

Уолтер Уайненс, известный стрелок из винтовки и пистолета, двукратный олимпийский чемпион и победитель множества других соревнований, в 1915 г. написал книгу «Стрельба из автоматического пистолета». Как вытекает из названия, посвящена работа преимущественно соревнованиям по стрельбе, однако в ней нашлось место и для главы о дуэлях. Уайненс открывает ее такими словами: «Не есть чистое благословение то, что в Англии дуэлям не место». По ходу рассказа в этой главе он дает дельные советы в отношении многих аспектов дуэльных поединков. Он советует использовать в качестве сигнала слова: «Лтансьон! Фё! Эн, дё, труа!» [25]Дуэлянт должен выстрелить между «фё» и «труа». Тут мы находим подтверждение мнению Роберта Ная в отношении принятой у французов поколение назад практики {154}.

Теперь, когда мы пригляделись к тому, как протекали дуэли, наступает время посмотреть на то, какое поведение считалось достойным для самих дуэлянтов во время поединка и после окончания испытания. Идеалом, конечно же, служили холодные, беспристрастные и обходительные манеры.