Загадка XIV века - Барбара Такман Страница 27

Однако положение рабочих на швейных фабриках было тяжелым, и в 1302 году вспыхнуло восстание в Брюгге. Подавить восстание поручили отряду французских рыцарей, усиленному пехотой. Приблизившись к расположению неприятеля, занявшего позиции близ Куртре, рыцари решили, что самостоятельно одолеют противника и, чтобы лишь самим пожать славу, повелели пехотинцам ретироваться. Однако они не знали, что повстанцы, образовавшие народное ополчение, по-своему подготовились к бою: вырыли на месте будущего сражения широкие и глубокие рвы, заполненные водой, и прикрыли их ветками. Эти рвы вместе с естественными ручьями образовали целую систему водных преград. И рыцари угодили в ловушку. Когда они перешли в наступление, их лошади падали в рвы, и всадники вместе с ними оказывались в воде. За ними валились в рвы рыцари, подпиравшие первых сзади, и в воде образовалось жуткое нагромождение тел. Ополченцы пронзали их пиками, как рыбу острогой, превратив бой в побоище. После боя с трупов содрали семьсот золотых шпор (отсюда и другое название этой схватки — Битва золотых шпор) и выставили в храме на всеобщее обозрение. Потеря столь большого числа французских аристократов понудила Филиппа Красивого разослать по Фландрии комиссионеров, чтобы пополнить ряды дворянства за счет состоятельных буржуа, готовых раскошелиться за оказание подобной милости.

Французское рыцарство исходом сражения при Куртре обескуражено не было, да и презрительное отношение к вооруженным простолюдинам не изменилось. Исход битвы был воспринят как неудачное стечение обстоятельств, не более того. Действительно, когда спустя двадцать пять лет во Фландрии вновь поднялось восстание, рыцари наголову разбили повстанцев в сражении при Канеле. Тем не менее властям следовало задуматься о причинах повторяющихся народных волнений, плюс, несомненно, о том, что люди, вооруженные пиками, представляют собой грозную силу, — но этими размышлениями пренебрегли.

Филипп VI делал все возможное для того, чтобы изолировать Фландрию от влияния англичан, что противоречило интересам фламандских промышленных городов во главе с Гентом. В результате против правителя Фландрии, защищавшего интересы французского короля, поднялось восстание гентских купцов и ремесленников, поддержанное другими крупными фламандскими городами. Восстание возглавил Якоб ван Артевельде, представитель богатых городских классов, полагавший, что пришло время буржуазии сменить у власти аристократов. (Это не мешало его притязаниям на аристократический образ жизни. Его сыновья присвоили себе дворянские титулы, старший взял себе в жены аристократку, да и дочь вышла замуж за дворянина.) В 1339 году Артевельде разбил войско графа Фландрии и вынудил того укрыться во Франции, а сам пришел к власти в стране.

Тем временем Эдуард как король страны, поставлявшей шерсть для фламандской промышленности, оказывал давление на фламандские власти, рассчитывая получить на территории Фландрии надежный плацдарм для войны с французами. Фламандские промышленники приветствовали союз с англичанами, да и Артевельде связывал свое будущее с этим союзом. Воспользовавшись тем, что Эдуард III объявил себя законным королем Франции, Артевельде в 1340 году подписал с Эдуардом предложенный тем договор о сотрудничестве, не сообразив, что английскому королю этот договор был необходим лишь на время, чтобы закрепиться во Фландрии.

Артевельде был человеком крутого нрава. Однажды, когда он повздорил с неким фламандским рыцарем, то ударом кулака сшиб его с ног на глазах Эдуарда III. Выполняя условия договора, Артевельде финансировал военные операции английского короля в борьбе против Франции, а затем пошел еще дальше. Он предложил, чтобы в будущем правителем Фландрии — вместо Людовика Мальского, старшего сына и наследника графа Фландрии — стал старший сын Эдуарда принц Уэльский (позже известный как Черный принц). Фламандские города эту инициативу не поддержали. Фламандцы посчитали немыслимым лишить наследства законного преемника графа Фландрии в пользу английского принца. Кроме того, к тому времени папа под давлением Филиппа VI отлучил фламандцев от церкви за измену законному королю, что принесло убытки предпринимательству. Политика Артевельде вызвала возмущение, к тому же его стали подозревать в присвоении государственных денег.

«Фламандцы начали роптать на действия Якоба», — писал хронист XIV столетия, и когда Артевельде однажды ехал по Генту, «убежденный в своем величии», вокруг него стала собираться толпа, не отстававшая от него и громогласно требовавшая отчета о расходовании государственных денег. Добравшись до дома, перепуганный Артевельде закрыл ворота, двери и окна, чтобы не слышать хор негодующих голосов. Наконец, «смирившись», он подошел к одному из окон и, открыв его, дал обещание, что на следующий день предоставит полный отчет о произведенных им тратах за все девять лет правления. Толпу его обещание не устроило. Все, как один, закричали: «Выйди сейчас же к нам и незамедлительно отчитайся за потраченные тобой казенные деньги». Испугавшись, Артевельде закрыл окно и попытался улизнуть из дома через заднюю дверь, чтобы укрыться в церкви. Скрыться Артевельде не удалось. Взломав двери, разъяренная толпа ворвалась в дом и расправилась с ним на месте. Так в июле 1345 года фортуна отвернулась от правителя Фландрии.

После этих событий представители фламандских городов отправились в Англию, чтобы умиротворить Эдуарда III, разгневанного гибелью Артевельде. Уверив английского короля, что они по-прежнему его поддерживают, фламандцы сделали предложение, позволявшее представителю английского королевского дома управлять Фландрией, не лишая наследства законного преемника графа Фландрии. Предложение предусматривало выдать замуж Изабеллу, тринадцатилетнюю дочь Эдуарда, за четырнадцатилетнего Людовика Мальского, находившегося под опекой фламандской общины. Эдуард согласился принять предложение, однако Людовик, как впоследствии выяснилось, хранил верность французскому королю и от брака с английской принцессой категорически отказался. Когда два года спустя Эдуард решил объявить о помолвке своей дочери и Людовика, жених бесследно исчез, что косвенно, но достаточно основательно сказалось на судьбе Ангеррана VII.

Современники Эдуарда III считали его слабым правителем, не в пример французскому королю. Виллани, флорентийский хронист и государственный деятель, называл Эдуарда «il piccolo re d’Ingliterra» («английским малышом»). Весьма сомнительно, что Эдуард III в действительности намеревался завоевать Францию. Средневековые войны между европейскими странами имели конечной целью не завоевание враждебной страны, а захват власти в этой стране путем нанесения ей достаточного ущерба. Если бы Эдуард овладел Гиенью и обосновался во Фландрии и Северной Франции, его цель прийти к власти во Франции уже не показалась бы нереальной.

На войну требовались немалые деньги, и Эдуард III взял кредиты во флорентийских банкирских домах Барди и Перуцци. По свидетельству Виллани, Эдуард получил кредит от шестисот до девятисот тысяч золотых флоринов в банке Барди и от четырехсот до шестисот тысяч золотых флоринов в банкирском доме Перуцци, рассчитывая погасить займы за счет налоговых поступлений от продажи английской шерсти. Однако расплатиться с кредиторами он не сумел, что привело к их банкротству. Банкирский дом Перуцци обанкротился в 1343 году, годом позже пал и банкирский дом Барди, что привело к банкротству третьего флорентийского банкирского дома — Аччаюоли. В результате этих банкротств промышленное производство и торговля пришли в упадок, и когда в 1347 году во Флоренции и Сиене вспыхнул ужасный голод, за которым последовала чумная эпидемия, все эти страшные народные бедствия были расценены как наказание Божье.