Русская артиллерия. От Московской Руси до наших дней - Сергей Ионин Страница 26

Так как на самой Центральной батарее заменить разбитые и приведенные в негодность орудия исправными не успели, то русским пришлось отбивать атаки на батарею только ружейным огнем, а затем врукопашную, штыками и прикладами.

Русские несли большие потери от сильного перекрестного огня французских батарей, но не могли подавить их из-за неисправности своих орудий.

«И в нашей роте, — пишет в воспоминаниях участник Бородинского боя, — несмотря на ее выгодную позицию, много было убито людей и лошадей. Людей стало до того мало, что трудно было действовать у орудий. Фейерверкеры исправляли должность канониров и подносили снаряды. У одного орудия разбило ось и лафетную доску; орудие упало, и людьми от него пополнили недостаток при других и тем немного подправились. У нас уже оставалось мало снарядов, но подъехали другие ящики, которые также скоро были расстреляны; послали вновь за снарядами, и благодаря распорядительности артиллерийского начальства их привезли немедленно. Но что могли сделать роты, которые ставили поодиночке на холме, по правую сторону от нас, против пятидесяти или даже ста орудий? Если бы и оставить вдруг три или четыре роты и разом открыть огонь, то можно бы ожидать успеха. Недаром фельдмаршал жалел о смерти генерала Кутайсова. У неприятельской артиллерии тоже заметно было сильное расстройство. Видно было, как и у них орудия ворочались набок и многие убирались назад».

Наконец, конным и пехотным французским частям удалось ворваться в укрепление. Защитники его до последнего отстаивали батареи, и только к 3 часам дня французам удалось овладеть всем курганом с батареей, и на этот раз окончательно. Контратака русских потерпела неудачу, но и попытки французов пробиться дальше к Горкам также оказались безуспешными.

Барклай отвел войска своей армии за овраг, примыкающий к Горкам, где они начали устраиваться на новой линии обороны. Французская конница настойчиво продолжала свои атаки на отходившие войска. Особенно тяжело пришлось русским батареям, которым надо было вывозить орудия в обстановке рукопашной схватки, по дорогам, запруженным отступающими в беспорядке частями. Нередко снаряды французов попадали в густую толпу или конную запряжку.

Одну артиллерийскую роту, не успевшую еще сняться с позиции, атаковали польские уланы, прорвавшиеся на батарею через промежутки между орудиями. Артиллеристы не растерялись: кто вооружился тесаком, кто схватил банник, кто дубовое правило, чтобы отбиваться от поляков. На этой батарее случайно находился начальник артиллерии одного из русских корпусов Костенецкий, мужчина огромного роста, атлетического сложения, обладавший незаурядной силой. Схватив банник, он действовал им настолько успешно, что после окончания войны с полным основанием поставил перед артиллерийским ведомством вопрос о замене древка банника железным стержнем; по-видимому, при этой схватке не один банник в руках Костенецкого поломался о спины польских кавалеристов.

Для прикрытия отступления пехотных и артиллерийских частей против наседавших французов была брошена русская конница и лихая конная артиллерия. В происшедшем жарком кавалерийском сражении особенно отличился дивизион 2-й гвардейской конной батареи: выручая Псковский полк от бросившейся на него французской конницы, батарея выскочила вперед, снялась с передков и открыла картечный огонь в упор по противнику. Французы были опрокинуты.

Геройская батарея, в свою очередь, попала неожиданно под фланговый огонь 12-орудийной французской батареи и понесла огромные потери людьми и лошадьми, но все же она успешно вывезла из боя все свои шесть орудий.

В результате кавалерийского столкновения в районе Центральной батареи французы совершенно выдохлись. Тем временем русская армия отошла почти по всей линии на новую позицию, примерно в 800–1600 метрах позади первоначальной, сохранив полную боеспособность. Наполеон пытался еще продолжать бой, но уже чувствовалась общая усталость. Отдельные атаки французов были вялыми и легко отбивались русскими.

К 4 часам дня бой стал заметно стихать, хотя ружейная и артиллерийская перестрелка продолжалась до самой темноты.

Над полем, усеянным десятками тысяч трупов, грудами оружия и обломками военного имущества, навис холодный, пасмурный вечер.

Бородинский бой был началом конца завоевательного похода Наполеона в Россию. Говоря словами Ермолова, «тут французская армия расшиблась о русскую». Сам Наполеон признавал впоследствии, что «из 50 битв, мною данных, под Москвой выказано было наиболее доблести и одержан наименьший успех».

Потери с обеих сторон огромные. За период 5–7 сентября у русских выбыли из строя 58 тысяч человек, то есть более половины состава армии, у французов — около 50 тысяч. «Баталия, 26-го числа бывшая, — писал Кутузов в своем донесении, — была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны».

Наполеон не только не добился решающего успеха, но вынужден был теперь, находясь в чужой стране, вдали от Франции, заботиться о сохранении своей армии.

В этом грандиозном сражении артиллерия сыграла огромную роль. В боях участвовали мощные артиллерийские средства в невиданных до того времени количествах. О напряженности артиллерийского огня можно судить по тому, что за 7 сентября французская артиллерия выпустила около 44 тысяч снарядов, что в среднем около 80 снарядов на орудие — цифра небывалая для того времени.

О значении артиллерийского огня в этом бою говорит и та картина поля, которая представилась Наполеону на другой день после боя. «Огромная площадь трех главных редутов взрыта ядрами, — так описывает эту картину очевидец. — На ней виднеются тела погибших, глубокие ямы, вырытые снарядами, с погребенными на дне их трупами. Ясно видны те места, где разорвавшимся снарядом разбиты орудийные лафеты, а кругом убиты все — люди и лошади. В некоторых местах битва была такой ожесточенной, что трупы нагромождены там кучами… Говорят, Наполеон велел переворачивать трупы офицеров, чтобы определить, чем они убиты. Почти все изранены картечью».