Лев Троцкий - Георгий Чернявский Страница 26

Включившись в работу Совета 15 октября, Троцкий уже 18 октября, то есть на следующий день после появления царского манифеста, стал одним из руководителей организованной Советом демонстрации.

Некоторые наиболее рьяные ее организаторы требовали, чтобы Совет возглавил шествие к тюрьме «Кресты» с целью освобождения политических заключенных. Это была идея, навеянная штурмом крепости Бастилия во время французской революции конца XVIII века. Исполком Совета, однако, боялся кровопролития. Тем не менее демонстрация состоялась. Во главе шли меньшевик Хрусталев-Носарь, большевик Кнунянц и нефракционный социалист Троцкий. Этому трио удалось увести демонстрантов подальше от тюрьмы, в результате чего первоначальная идея штурма «Крестов» была оставлена. ^[182]

Однако, хотя она и не превратилась в кровопролитное столкновение, демонстрация была весьма агрессивной, сопровождалась летучими митингами, на которых выступали лидеры. Во время одного из них возле здания университета Троцкий с балкона произнес зажигательную речь, завершив ее эффектным театральным жестом. «Какое великое торжество! — говорил он. — Но не торопитесь праздновать победу: она неполна. Разве обещание уплаты весит столько же, как и чистое золото? Разве обещание свободы то же самое, что сама свобода? Кто среди вас верит царским обещаниям, пусть скажет это вслух: мы все будем рады видеть такого чудака». ^[183]

Оратор поднял над головой листок с текстом манифеста царя и разорвал его в клочья, которые швырнул в сторону. Еще долгую минуту обрывки царского манифеста кружились над головами участников демонстрации, символизируя «бумажный характер» документа и мощь народа, который должен был его решительно отвергнуть.

Вслед за этим Троцкий подготовил резолюцию о прекращении работы на всех предприятиях Петербурга в 12 часов дня 2 ноября под лозунгами: долой полевые суды; долой смертную казнь, долой военное положение в Польше и во всей России. ^[184]

В начале ноября в столице сложилось своего рода патовое положение. Власти вынуждены были идти на определенные уступки забастовщикам. Со своей стороны, Совету приходилось учитывать, что удержать рабочих в стачке долгое время он не сможет. Поступившее 5 ноября известие, что кронштадтских матросов, обвиняемых в беспорядках и грабежах, будут судить не полевым, а обычным судом, ^[185] было воспринято Троцким как демонстрация силы Совета и в то же время как предлог для прекращения забастовки.

В этом духе он выступил от имени Исполкома с заявлением об «огромной моральной победе», в то же время пытаясь убедить в необходимости сдержанности, в том, что впереди решительная и беспощадная борьба и не следует обгонять события, проявляя нервозность. Он предложил прекратить забастовку, обратив главное внимание на организацию и вооружение рабочих. Речь шла, с одной стороны, о «самоорганизации» пролетариев, а с другой — о дисциплине, что являлось — по существу дела, глубоким внутренним противоречием, ибо дисциплина могла быть обеспечена только принудительными методами. Именно на дисциплину, по существу военное принуждение, Троцкий делал основной упор, позабыв о «самоорганизации». В ответ на вопрос либералов: «Разве вы заключили договор с победой?» (разумеется, вопрос был придуман самим оратором) — он давал красочный ответ: «Нет, мы заключили договор со смертью!» ^[186] Это была в основе своей легковесная риторика, но она впечатляла членов Совета и читателей «Известий» своей страстностью.

В этот же день Совет утвердил написанную Троцким резолюцию о прекращении «стачечной манифестации» 7 ноября, призвав «сознательных рабочих удесятерить революционную работу в рядах армии и немедленно приступить к боевой организации рабочих масс, планомерно подготовляя таким образом последнюю всероссийскую схватку с кровавой монархией, доживающей последние дни». ^[187]

Отказ от всеобщей забастовки был фактически признанным поражением Совета. Вслед за этим, также весьма сдержанно, буквально стиснув зубы, Троцкий и весь Совет вынуждены были признать еще одну неудачу — с явочным введением восьмичасового рабочего дня. Резолюция, подготовленная Троцким в этом смысле, при всей краткости явилась ловким словесным уклонением от существа дела при его фактическом признании. Констатировав, что восьмичасовой рабочий день является «жгучей потребностью рабочего класса», резолюция вслед за этим подменяла непосредственную борьбу за его введение призывом к массовой организации рабочих в политические и профессиональные союзы. ^[188]

Все сказанное свидетельствует, что Л. Д. Троцкий, который с самого начала своей работы в Петербургском совете выдвинулся в первые его ряды, очень скоро фактически возглавил этот самочинный орган, оттеснив маловыразительную фигуру Хрусталева-Носаря.