Джефферсон - Игорь Ефимов Страница 25

Воздух в студии художника был пронизан лучами света, врывавшимися в неё не только через два больших окна в стене, но и через застеклённый квадрат в потолке. Джефферсон подумал, что такую новинку он был бы не прочь использовать при намеченной перестройке своего дома в Монтичелло. Правда, придётся искать какое-то сверхпрочное стекло, чтобы оно смогло выдержать груз снега в зимние месяцы. А может быть, просто прикрывать его крепкими ставнями?

Художник Чарлз Пил обещал ему, что позирование не займёт больше часа, что речь идёт только о предварительном эскизе, ибо он мечтает — считает своим долгом — написать в конечном итоге портреты всех депутатов конгресса, проголосовавших за Декларацию независимости. А уж упустить шанс запечатлеть на полотне её автора — нет, такого он никогда бы себе не простил.

Выглядывая из-за мольберта, бросая быстрый взгляд, нанося несколько штрихов то карандашом, то углём, Пил развлекал гостя рассказами о годах своей учёбы в Англии у знаменитого Бенджамина Уэста, потом перескакивал на годы юности, когда он зарабатывал на жизнь ремеслом седельщика в Аннаполисе, а его кредиторы-лоялисты, узнав о том, что он вступил в общество «Сыны свободы», сговорились и довели его до разорения, так что ему пришлось на время сбежать в Бостон, где у него открылись способности к рисованию и он нашёл своё настоящее призвание.

Оглядывая висевшие на стенах картины, Джефферсон то и дело невольно возвращался взглядом к портрету женщины, застывшей над кроваткой с мёртвым ребёнком. Пил уже рассказал ему, что его дочь умерла полгода назад от оспы и что его супруга Рейчел захотела иметь память о ней навсегда. Лицо четырёхлетней покойницы выглядело неожиданно взрослым, почти старушечьим, чепчик с кружевами обрамлял его светящимся полукругом.

«Захотела бы Марта иметь портрет нашей Джейн? Наверное, нет. Болезненные воспоминания и так живут в её душе слишком долго, отказываются умирать. А может быть, это она сама не даёт им умереть, раствориться в реке забвения? Будто ощущает, что забыть — это предать любовь к умершей? А я? Моя мать умерла всего три месяца назад, а я готов забыть эту смерть уже сегодня. Зато я шесть недель после её смерти мучился дикими мигренями. Не было ли это наказанием свыше за слабость сыновних чувств?»

Его рука время от времени поглаживала портфель, лежавший рядом на стуле. Ему не терпелось перечитать новое издание трактата Томаса Пейна «Здравый смысл», лежавшее там, но он опасался обидеть художника таким явным невниманием.

— …Однако мы с женой надеемся, что Всевышний пошлёт нам многочисленное потомство, — продолжал тем временем Пил. — Нашего сына, которому уже два года, мы назвали Рафаэль. Следующего назовём Рембрандт. Дальше пойдут Рубенс, Леонардо, Тициан. Если, конечно, война не разрушит наши планы. Моя рота ополченцев отправляется под Нью-Йорк послезавтра. Надеюсь, там мне удастся снова встретиться с генералом Вашингтоном. Я побывал у вас в Виргинии, когда писал его портрет в Маунт-Верноне. Он изображён там в форме полковника виргинской милиции. Тогда мне казалось удачным сочетание тёмного камзола с густо-красным жилетом и бриджами. Боюсь, сегодня красный цвет может вызвать только досаду.

— Значит, вас можно уговорить на поездку в дальние края? — сказал Джефферсон. — Приняли бы вы приглашение посетить нас в Монтичелло? Если моя жена даст согласие позировать, я бы очень хотел иметь её портрет.

— Вы полагаете, у неё могут быть возражения? Я готов прислать ей отзывы нескольких дам, которые были очень довольны тем, как их облик запёчатлён на моих полотнах.

— Ваше мастерство общепризнанно, слухи о нём достигли даже нашего провинциального угла. Но природная застенчивость моей жены с годами только усугубляется. Мне трудно уговорить её поехать в гости, посетить театр в Уильямсберге, принять участие в бале. Даже написать письмо сестре или старинной приятельнице для неё тяжкий труд, к которому надо готовиться неделями.

— С огромным удовольствием посещу ваши края. Как только последний британский корабль отплывёт от наших берегов, я буду готов путешествовать по всему континенту. Моя вторая страсть после живописи — коллекционировать растения и чучела птиц. Когда вглядываешься в узоры цветка или птичьего оперения, понимаешь, как безнадёжно далеки мы от совершенства Художника, сотворившего всё живое. Я мечтаю основать в Филадельфии музей, который отразил бы богатство американской флоры и фауны. В этом музее первый этаж был бы отведён… О, слышу шаги! Скорее всего, это доктор Раш. Он тоже обещал уделить мне час — с одиннадцати до двенадцати.