Леонардо да Винчи - Уолтер Айзексон Страница 24

Как и на других картинах, выполненных Леонардо в 1470-х годах, когда он еще оставался при мастерской Верроккьо, он накладывал тонкие слои масляной краски, слегка смешивая и растушевывая ее пальцами, желая получить дымчатые тени и стереть четкие линии или резкие переходы цветов. Если вы придете в Национальную галерею искусства в Вашингтоне и приблизитесь вплотную к этой картине, то увидите отпечаток пальца Леонардо чуть правее подбородка Джиневры, там, где завитки ее волос сливаются с можжевеловым фоном и где торчит отдельная колючая веточка. Еще один отпечаток можно разглядеть прямо за ее правым плечом ^[118].

Самая притягательная деталь портрета — это глаза Джиневры. Веки так старательно выписаны, что выглядят объемными, но от этого они кажутся еще более тяжелыми и усиливают выражение грусти на лице. Взгляд — рассеянный и безучастный, как будто Джиневра смотрит сквозь нас и ничего не видит. Правый глаз, похоже, косит куда-то вдаль. Поначалу кажется, что ее взгляд направлен в сторону — вниз и влево. Но, чем дольше смотришь на каждый ее глаз в отдельности, тем сильнее делается впечатление, что оба глаза нацелены прямо на тебя.

А еще, если рассматривать ее глаза, замечаешь ту блестящую влажность, которую Леонардо сумел придать им при помощи масляной краски. Чуть правее каждого зрачка он поместил крошечное светлое пятнышко, как бы отражающее яркий солнечный свет, который падает на лицо Джиневры спереди и слева. Тот же отблеск заметен на ее кудрях.

Безупречная передача отблесков — белых бликов, возникающих при падении света на гладкую и блестящую поверхность, — стала еще одним личным клеймом Леонардо. Это явление мы наблюдаем каждый день, но нечасто к нему присматриваемся. В отличие от отраженного света, «причастного цвету предмета», писал Леонардо, «блеск всегда бывает белым» и перемещается, если передвигается смотрящий. Поглядите на блестящие кудри Джиневры — а потом представьте, что вы обходите вокруг нее. Леонардо знал, что эти блики начнут перемещаться: «Блеск на предметах обнаруживается в стольких разнообразных положениях, сколько имеется различных мест, откуда его видно» ^[119].

Если вы простоите рядом с «Джиневрой Бенчи» достаточно долго, ее лицо перестанет казаться отсутствующим, а взгляд — устремленным куда-то вдаль. Сквозь эту видимость проступят вполне внятные эмоции: она погружена в раздумья и размышления — быть может, о своем браке или об отъезде Бембо. А может быть, ее мысли заняты какой-то тайной. Ей жилось грустно, она была болезненной и оставалась бездетной. В то же время ее внутренняя жизнь была напряженной, она сочиняла стихи, и из них сохранилась одна строчка: «Vi chiedo perdono; io sono una tigre di montagna» («Прошу меня простить, я — горная тигрица») ^[120].

Леонардо удалось написать не просто портрет дамы, а психологический портрет, передающий скрытые человеческие эмоции. Это умение станет самым важным из его художественных новшеств. Оно открыло ему путь, который спустя три десятилетия приведет к созданию величайшего в мире психологического портрета — «Моны Лизы». Тот едва заметный намек на улыбку, который можно различить в правом углу губ Джиневры, перерастет в самую знаменитую улыбку во всей мировой живописи. Вода, здесь текущая из далекого пейзажа и как будто сливающаяся с душой Джиневры, в «Моне Лизе» станет ключевой метафорой связи между земными и человеческими силами. «Джиневра Бенчи» — не «Мона Лиза», ей пока далеко до нее. Но уже понятно, что это работа человека, который ее напишет.