Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков Страница 24

Существенно усилил позиции генерала Деникина приказ № 145 от 30 мая 1919 г. После признания Главкомом ВСЮР власти Верховного Правителя России южнорусские казачьи войска должны были самостоятельно решить вопрос о своем правовом статусе в отношениях с Омском. Приказ № 7 от 12 июня 1919 г. устанавливал: «Все занимаемые Вооруженными Силами Юга России территории, лежащие вне пределов областей казачьих войск в границах их, существовавших до 28 октября 1917 г., поступают в управление Верховного Правителя России, а временно – в управление Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России» ^[92]. Данная проблема, как отмечалось выше, решалась, во-первых, через признание Российским правительством казачьего самоуправления (Грамота от 7 мая 1919 г.), а во-вторых, посредством организации представительных структур Южнорусской власти, проекты которой рассматривались на заседаниях Южно-русской конференции государственных образований в течение лета – осени 1919 г. Однако одновременно с попытками сближения с Главным командованием росло и обоюдное противостояние, выражавшееся в т. н. «таможенной войне» между Кубанским Краем и губерниями, подведомственными Особому Совещанию, в продовольственной политике, – все это нарушало порядок комплектования и снабжения частей ВСЮР.

Косвенно на отношения с добровольческим командованием влияла и политическая система Кубанского Края, при которой власть атамана ограничивалась представительными структурами – Краевой и Законодательной Радами. Лояльность в отношениях между Деникиным и атаманом Филимоновым не могла компенсировать противодействия «самостийной оппозиции» в Парламенте. Поэтому в октябре 1919 г. главой Отдела законов Особого Совещания К. Н. Соколовым и группой депутатов Рады обсуждался проект изменения Временного положения об управлении Кубанским Краем – т. н. «кубанской конституции». Предполагалось усилить власть атамана и правительства, взяв за образец политическую систему Донского Войска. Для этого следовало упразднить Законодательную Раду, передав законодательные функции атаману и назначаемому им правительству. Высшей властью в Крае становилась Краевая Рада, созываемая ежегодно атаманом. Только перед ней он отчитывался бы в своих действиях ^[93]. Спецификой Краевой Рады, как и всех представительных структур казачьих войск России, было отсутствие в ней партийных фракций (первую политическую группу, «объединенную группу федералистов-республиканцев», пытался создать осенью 1919 г. заместитель председателя Рады П. Л. Макаренко). Депутаты представляли территориальные округа, и поэтому разница их политических взглядов была относительной. Тем не менее еще с 1918 года сложилось разделение на «черноморцев» (делегатов из южных и юго-западных отделов Края, примыкавших к Новороссийской губернии) – сторонников «самостийности» и «линейцев» (делегатов из отделов, пограничных с горскими народами), поддерживающих политику Главкома ВСЮР. «Отдельские» совещания стали «политическими клубами» Рады. «В них предварительно решались все важные вопросы, стоявшие на повестке… На пленарное заседание приходили с уже готовыми решениями» ^[94].

Деление на «линейцев» и «черноморцев» было достаточно условным, равно как и определение «самостийности». В 1919 г. применительно к Кубани (в отличие, например, от Украины) оно означало отнюдь не требование государственного суверенитета, независимости (эти лозунги вместе с «левым радикализмом демагогической окраски» характеризовались понятием «сепаратизм»), а осуществление принципов «единая Кубань в единой Федеративной Российской республике», «координация действий с Главным Командованием в борьбе с большевиками – только на основе определенного договора, как «равного с равным». Споры вызывали границы полномочий краевых органов власти, а также вопросы создания собственных вооруженных сил. Показательна в этом отношении брошюра «Какая нужна Республика трудовому народу», изданная отделом пропаганды Кубанского краевого правительства. Красноречивое название определяло радикальное содержание. Автор (И. Рашковский) убеждал читателей в полной невозможности возврата к «самодержавному строю» и из имеющихся в мировой практике форм правления наиболее предпочтительным считал «федеративную республику». Конституционную монархию «на английский манер», как наиболее популярную в 1919 г. среди идеологов Белого движения, Рашковский полагал несвоевременной для России, поскольку «народ английский тысячу лет приручал своих королей… к порядку, с оружием в руках… вбивал в их головы ту мысль, что не народ для них, а они для народа». Поэтому «нам нужна» «демократическая республика», при которой «все должны иметь право участвовать в выборах депутатов в Парламент», а выборы проводятся по «четыреххвостке» (чтобы парламент был «государственным собранием, а не купеческим, крестьянским или иным»). Республика должна быть «парламентарной», потому что «нужно чтобы охранялись и исполнялись хорошие законы» («нужно, чтобы министры ответствовали перед законодательным собранием»). «Парламент должен быть однопалатным», исключительно выборным органом. И конечно, в России, ввиду обширности территории, многочисленности населения, разнообразия религиозных, национальных особенностей, возможно введение только лишь «федеративной республики». «Каждый народ должен писать самостоятельно нужные ему законы; а те законы, которые одинаково интересны для всей России, могут писаться в Петрограде, но только по взаимному согласию всех населяющих страну народов». Противниками республиканского строя, по мнению Рашковского, являются политические партии, начиная от монархистов и заканчивая РСДРП (б), так как каждая из них (хотя и по-своему) стремится к централизации. Сторонниками же республики станут «все те народы и все те Края, которым было и будет тяжело под пятой централизма государственной власти», и особенно «казачество и горские народы». Автор приводил в пример Законодательную Раду Кубанского Края, контролировавшую правительство и атамана, настаивал на универсальности подобной формы управления во всей будущей России. Помимо казачьих войск и горцев, сторонниками «федерализма» он считал «Сибирь, Украину, Урал, Туркестан, Кавказские народы (Закавказье. – В.Ц.), Белоруссию, Бессарабию, Литву, Поляков, Финляндию». Говоря о перспективах государственного строительства, Рашковский заявлял: «Когда будут устроены отдельные части России, правительства этих частей должны будут устроить съезд, на котором и выработают союзный договор (Конституцию)», положившему бы начало «Новой, Великой, Российской, Федеративной Республике». Подобного рода брошюры лишь углубляли разногласия между Главным Командованием и кубанскими политиками, стремившимися к максимальной самостоятельности ^[95].

Главком ВСЮР и Особое Совещание ориентировались на сотрудничество с «линейцами», составлявшими почти половину депутатов Рады, при возможной нейтрализации «самостийников – черноморцев». Подобная тактика требовала определенной политической гибкости, что в условиях гражданской войны не всегда удавалось. В случае же изменения краевой Конституции и усиления исполнительной вертикали сотрудничество Главкома ВСЮР с атаманом и правительством укреплялось бы, что позволяло, по мнению Главного командования, эффективнее решать проблемы текущей политики. Но внесение поправок в Конституцию было прерогативой Парламента. 24 октября 1919 г. начала работу 3-я сессия Кубанской Чрезвычайной Краевой Рады, в повестке дня которой не значилось никаких вопросов о пересмотре «Временного Положения». Среди прочих там были пункты «о действиях Парижской делегации», «о работе Южнорусской конференции». «Парижская делегация» из депутатов Рады (Л. Л. Быча, В. Д. Савицкого, А. А. Намитокова и А. И. Калабухова) была отправлена во Францию для «дипломатического представительства самостоятельного Кубанского государственного образования», с правом заключения международных соглашений, с последующей отчетностью перед Краевой Радой. 29 мая 1919 г. на имя председателя мирной конференции, премьера Франции Клемансо, Быч направил обращение следующего содержания: «Признать территорию Кубани с ее определенными границами, с ее правительством, ответственным перед представителями народа (Радой. – В.Ц.), и с ее армией – за независимое государство, допустить на этом основании представителей территории Кубани к работе Конференции, относящейся к судьбам России в целом и в частях, допустить территорию Кубани как независимое государство в число членов Лиги Наций».