Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков Страница 23

Политический кризис конца 1919 г., вызванный падением Омска, привел к «административной революции», ориентированной на сотрудничество с общественностью (в том числе – с оппозиционной). Но, меняя курс, белая власть не учла степени потенциального недоверия к своей политике. Кадеты и правые общественно-политические структуры в той или иной форме (вплоть до создания добровольческих дружин Святого Креста) поддерживали Российское правительство, но правоцентристская общественность оказалась недостаточно сплоченной и влиятельной. Левые же и левоцентристские группы (эсеры, кооператоры, областники) не только не стремились к сотрудничеству с властью, но, напротив, готовились к вооруженному мятежу (оправдывая его, в частности, местью за переворот 18 ноября). Получался парадоксальный и во многом порочный круг. Чем больше правительство говорило об «отказе от диктатуры» и «союзе с демократией», тем сильнее становились позиции противников «колчаковщины» среди «общественности», видевших в «административной революции» проявление слабости власти, тактические уступки, а не искреннее стремление к переменам. Еще один, во многом парадоксальный, замкнутый круг заключался в стремлении Российского правительства обеспечить «прочность власти» путем «сближения с народом», реформирования системы управления посредством осуществления принципа «разделения властей» (применительно к власти военной и гражданской). Однако на практике чем больше говорилось и делалось для того, чтобы «власть военная подчинялась власти гражданской», тем слабее становились белый фронт и тыл, усиливалась борьба за власть. Подтвердился тезис об опасности политических перемен в тылу во время неудач на фронте.

Была ли ошибкой «административная революция»? С точки зрения тактики «борьбы с большевизмом» в условиях Сибирского Ледяного похода, когда каждая незначительная ошибка вела к значительным неудачам, потере времени и инициативы, политические преобразования оказались вредными. Гораздо эффективнее становились бы укрепление власти, ее централизация, вплоть до единоначалия. К этому решению пришли как деятели Российского правительства (создав Троекторию), так и сам Колчак (учреждая Верховное Совещание и передавая атаману Семенову чрезвычайные полномочия в области управления Российской Восточной окраиной). Однако с точки зрения долгосрочной стратегии – союз власти и общества, взаимное доверие военной и гражданской власти были необходимы для обеспечения единства фронта и тыла Белого движения. Без достаточной «народной поддержки» становилась очевидной невозможность опоры лишь на армию, обескровленную потерями во время боев на Урале и в Западной Сибири.

Конец 1919 г. в истории Белого движения на Востоке России характерен образованием целого спектра управленческих систем: от представительно-парламентской (Всесибирский Земский Собор) до уже апробированной диктаторской (чрезвычайные полномочия атамана Семенова). При этом действующей оставалась и прежняя, хотя и реформированная, модель Российского правительства (Верховный Правитель – Совет министров), основанная на «Конституции 18 ноября». Можно предположить, что при стабилизации фронта, остановке наступления Красной армии правительство имело бы возможность упрочить свое положение и получить искомую поддержку «общественности» (прежде всего правой и правоцентристской). Левая, «непримиримая» оппозиция, парализованная результативной работой контрразведки, оказалась бы расколотой, и часть ее (как это уже было после «переворота 18 ноября») неизбежно бы вернулась на путь сотрудничества с властью, принимая участие в работе Земского Совещания и впоследствии созданного законодательного органа. Восстановление единства Российского правительства, совместная, а не раздробленная пространствами Транссиба работа Верховного Правителя и Совета министров укрепили бы исполнительную вертикаль. Но этого не произошло. Трагедия Белого движения в Сибири заключалась в том, что для осуществления альтернатив требовалось время, которого оно уже не имело.

Реализация любых политических проектов зависела, в конечном счете, от успехов на фронте. По точному замечанию Гинса «правительство волею судеб не только не укрепило своих позиций, но политической бездеятельностью, проистекавшей главным образом из-за невозможности сноситься с Верховным Правителем и доложить ему принятые постановления, усилило общее разочарование. Впрочем, при том положении дел на фронте, которое создалось к началу декабря, политическими реформами можно было только отсрочить, но не устранить крушения власти» ^[90]. Во многом схожие политические процессы происходили в это же время на белом Юге и Севере России.