Колокола тревог - Анатолий Терещенко Страница 22

Кадровый контрразведчик интервью давал с неохотой даже своим коллегам, не говоря уже о писателях, журналистах, телевизионщиках.

Многие те, кто встречался с ним в его квартире на Воробьевых горах, в один голос заявляли, что этот человек, «в свои за восемьдесят», остается цельной натурой, личностью с твердыми убеждениями, никак не желающий подстраиваться под конъюнктуру. Думается, он был сыном своего времени, честно прослуживший Отчизне, которая в то время называлась — Советский Союз!

Оценивая события 1991 года, он со всей откровенностью заявлял, что для него до сих пор много неясного в Кремлевских делах, которые «попахивали контрреволюцией». Вот его оценки тех событий:

«Одно, впрочем, несомненно, Горбачев со своей контрреволюционной перестройкой довел страну до ручки и, конечно, его надо было снимать и наказывать. Жаль, что не удалось это сделать. Его следовало бы судить за все не проделки, ошибки или проступки, — а за ряд государственных преступлений.

ГКЧПисты тоже виновны в развале страны. Иметь в руках армию, КГБ и МВД и так бесславно сдаться честолюбцу Ельцину. Его надо было тоже вместе с Горбачевым задерживать и препроводить в Лефортово».

Слаб был и главный хранитель государственной безопасности председатель КГБ — Крючков, все чаще и чаще смотревший в рот Горбачеву. Он ведь тоже был птенцом из Андроповского гнезда, — являлся его начальником секретариата…

* * *

Результаты путча имели самые печальные последствия для Комитета госбезопасности. Еще недавно могучая и грозная организация оказалась разгромленной буквально в считанные недели. Притом, на советские спецслужбы — разведку и контрразведку — был вылит поток всевозможных «разоблачений и обвинений». Неудивительно, что у многих наших обывателей сложилось представление о КГБ, как о неком монстре, державшем в страхе всю страну. Заказные журналисты стали сводить работу органов исключительно к репрессиям, лагерям, нарушениям прав человека и так далее. Все это блеф, потому что многие чекистские коллективы решали конкретные разведывательные и контрразведывательные задачи, обеспечивая безопасность Родины, армии, оборонной промышленности и противодействовали идеологическим диверсиям, которые мутным потоком корежили нашу мораль, соборность и историю. То же самое делается и сегодня против Российской Федерации.

В один из дней, после очередного показанного по ТВ «энкавэдэшного» пасквиля, автор ответил стихотворением в защиту своих коллег:

Не шкурная порода у ребят,

Моих коллег, была тут на Лубянке!

Они могли огонь взять на себя

Войны минувшей ранние подранки.

Не партии служили, а стране,

Сердца в дела служебные вплавляя,

Мы жили, как солдаты на войне

Переднего всегда в сраженьях края.

Нам либералы вешали лапшу,

О злодеяниях легко и лихо врали…

Я до сих пор знак доблести ношу

Меч со Щитом, хотя они в опале.

Пускай рычит богатая шпана,

И обрастают оборотни страхом…

Поднимется с колен моя страна

Потомками поверженного флага!

А вообще, ни одно уважающее себя государство не может обойтись без сильной разведки и контрразведки. Лично я никогда не стыдился своей службы в КГБ. И сейчас не стыжусь, потому что в годы работы мое подразделение ни на миллиметр не отступало от буквы закона.

Надо отметить, что у Федорчука со Щербицким сложились самые теплые — личные и рабочие отношения.

Виталий Васильевич вспоминал:

«А вот с Шелестом отношения были натянутыми. Очень уж амбициозным был этот человек и при этом малокультурный, ограниченный. Никаких других мнений, кроме собственного, не признавал. Любил самоуправничать. Не нравилось, видимо, ему, что меня на Украину прислала Москва. Он же заигрывал с националистами, на чем в итоге и погорел. В народе процесс снятия Шелеста с должности называли так — «вот он и прошелестел».

Я лично за те полтора года, что при Шелесте работал, был у него на докладе всего два или три раза, все больше ходил к Щербицкому, возглавлявшему тогда Совмин республики. С ним и решал все вопросы…

Переход свой в МВД могу объяснить кознями Андропова — он просто хотел поставить на КГБ своего человека — Чебрикова, к которому очень благоволил».

* * *

Интересны наблюдения В.В. Федорчука за поведением некоторых быстро перекрасившихся партийных чиновников:

«Вчерашние убежденные коммунисты вдруг превратились в одночасье в антикоммунистов, — вспоминал он, — пламенные интернационалисты ударились в национализм, а воинствующие атеисты заспешили со свечками в церковь. Самое интересное, что эти люди, как и прежде, стоят «у руля», получают государственные награды, не сходят с телеэкранов. При этом считают себя вправе учить жизни других.

Очень характерна в этом смысле фигура Леонида Кравчука, в советское время видного партийного идеолога, а позднее, — первого президента независимой Украины. Мне приходилось с ним иногда общаться.

Кравчук работал в Отделе пропаганды ЦК КПУ. Нередко сталкивался с ним в коридорах ЦК. Меня он почему-то панически боялся. При встрече сразу готов был, что называется, лапки кверху поднять, лебезил ужасно. Конечно, изо всех сил демонстрировал преданность советской власти, с «крамолой» боролся усердно. Но я, откровенно говоря, его недолюбливал».

Недолюбливал его генерал-фронтовик, потому что уловил в нем неискренность, подобострастие и фальшивость.

На Украине от местных чекистов автор услышал историю — то ли байку, то ли быль. Кравчук после 1991 года осмелел и признался, что он гордится тем, что «по ночам носил продукты бандеровским повстанцам в лес». Наверное, за эти бесстрашные поступки партия ему поручила ответственный пост по руководству идеологией в ЦК компартии Украины.

На вопрос одного из корреспондентов относительно того, что выиграли республики, ставшие суверенными государствами, Федорчук ответил честно:

— Что выиграли другие, я затрудняюсь ответить. Могу судить только на примере России. А она потеряла, по-моему, довольно много: и в экономическом, и в политическом, и в социальном, и в оборонном отношениях.

Стала куда слабее, чем когда находилась в Союзе. Думаю, что та же ситуация и на Украине, и в Молдавии, и в Грузии и так далее. Как говорят некоторые недальновидные политики: зато они отделились от России, а что это — большое достижение? Советский Союз был великой державой: его уважали, с ним считались во всем мире. А теперь, всем заправляют американцы, всюду суют свой нос, и мы пока ничего им не можем противопоставить.

Скажите, чему же тут радоваться?

Радоваться действительно нечему, но и плакать в жилетку не нужно. Необходимо трудиться, чтобы побеждать в своих добрых начинаниях, а плохих у нас было и есть достаточно. Многие триумфальные арки наших «побед», выстроенные по чертежам кремлевских инженеров и прорабов, народ позднее носил, как ярмо. Ведь побеждает не обязательно правое дело, но дело, за которое лучшие люди боролись, хотя потом и сокрушались с вопросом — зачем?