Тигр на завтрак - М. Писель Страница 21

— Приехал Дягилев, — задыхаясь, сообщила она. — Он остановился в Гранд отеле. Как бы нам встретиться с ним?

Борис ответил, что надо немедленно отправиться к нему. Тогда они даже не подозревали, что Дягилев, по натуре рассеянный и эксцентричный человек, так же недоступен для людей, как эфиопский император. Борис быстро облачился в свой единственный приличный костюм и поспешил вместе с Соней в метро. Они направились в Гранд отель на Пляс де л? Опера в надежде, что исполнятся их самые фантастические мечтания.

Задыхаясь, они примчались в фойе отеля, где остановился Дягилев, и пожелали увидеться с великим маэстро. Они спорили с администратором, когда подошел мускулистый мужчина в черном пальто с меховым воротником.

— Ну, — спросил джентльмен, — так вы хотите повидать месье Сергея Дягилева?

Со своим русским акцентом Борис ответил на французском, что они надеются на аудиенцию и хотели бы стать артистами знаменитой балетной труппы Дягилева.

— Ах, вот оно что, — сказал джентльмен. — Так вы русские. — Затем он продолжал на родном языке Бориса: — Приходите завтра утром к театру Могадор и попросите г-на Григорьева.

Борис и Соня знали, что Григорьев — знаменитый менеджер дягилевской труппы.

— Скажите, что пришли от имени Сергея Дягилева.

С этими словами мужчина взял ключи у портье и пошел в свой номер.

На следующее утро они поймали такси (Борис уже оставил свою работу, предчувствуя положительный исход предстоящей встречи) и направились к театру Могадор. Там они нашли Григорьева, сидевшего в полуосвещенной оркестровой яме. На первый взгляд Григорьев казался угрюмым и страшным человеком, таким же необщительным, как шотландцы. Он был не просто режиссером Русского балета, он был становым хребтом труппы и правой рукой Дягилева. Именно он держал все под контролем, доверяясь лишь своей записной книжке.

Он мрачно окинул Бориса взглядом и попросил его подождать своей очереди, пока другие молодые танцовщики пройдут пробы на пустой сцене.

Наконец, настала его очередь. Его попросили выполнить ряд фигур, а затем сесть на место. Никто не заверил его, хорошо ли он выступил или плохо. Однако через несколько минут Григорьев получил записку от Дягилева с просьбой отправить Бориса в театр Сары Бернар, где проходила репетиция. Вместе с Григорьевым и мастером балета Баланчиным Борис поехал в указанный театр, чтобы его проэкзаменовал сам великий маэстро.

— Я был так взволнован, — говорит Борис, — что превзошел сам себя. Прежде мне никогда не давался двойной пируэт, но, выступая перед Дягилевым, я просто порхал. И меня приняли.

Теперь Борис попал в самое святилище балета. С 1925 г. и до самой смерти Дягилева ему довелось приспосабливаться к темпу жизни, заданному одним из величайших гениев балета того времени.

Уже через несколько дней после того, как Бориса приняли в труппу, он получил второстепенную роль в балете «Петрушка» Стравинского, в котором изображена русская ярмарка, на которой куклы оживают. Борис играл роль полицейского. Когда начиналась первая репетиция, Дягилев крикнул: «Лисаневич! Надеюсь, вы знаете, что в этой роли у меня начинал карьеру Масин. Верю, что вы достойно продолжите его традицию».

Жизнь Бориса наполнилась поездками через всю Европу, пребыванием в отелях в каждой столице и ежевечерне электрифицирующей атмосферой в зале, когда над сценой поднимается занавес и танцовщики и балерины оказываются перед зрительным залом, заполненным элитарной публикой Европы, пришедшей аплодировать постановкам величайших творческих гениев нашего столетия. До самой кончины Дягилева ему предстояло разделять успехи и испытания, выпавшие на долю одной из самых выдающихся балетных трупп всех времен.

При одаренности Бориса казалось, что он вполне мог повторить карьеру Масина, если бы не его независимый характер и непредсказуемый образ мыслей, которые позднее сделали ему славу в других сферах. Судьба обещала ему необычную карьеру даже в искусстве балета, но уж если он взял бы себе кого-нибудь за образец, то это был бы скорее Марко Поло, нежели Леонид Масин.

Если говорить о знаменитых балетах, поставленных Дягилевым, в которых танцевал Борис, то в числе многих других это были «Карнавал», «Фантастический магазин», «Князь Игорь», «Треугольная шляпа», «Парад», «Петрушка», «Меркурий», «Жар-птица». Три недели в Лондоне, три недели в Италии, месяц в Париже, четыре месяца в Монте-Карло… таков был напряженный график гастролей. В целом Борис выступал приблизительно в двадцати пяти спектаклях почти во всех европейских столицах, а подчас в таких потрясающих стенах, какие, например, являет собой дворец Альгамбра в испанской Гренаде.

Такой напряженной работы было бы с избытком достаточно для любого человека, но не таков был Борис. Ему недостаточно было лишь знать свои партии, он хотел одновременно изучить профессию хореографа. Он хорошо играл на пианино, знал все роли в своем спектакле и на репетициях его часто просили подменить больных артистов.

Слава балета выплеснулась далеко за сцену театра. За кулисами, в ресторанах и гостях Борис встречался и дружил с такими выдающимися персонами, как Жак Кокто, Дерэн, Матисс, Стравинский, Серж Лифарь, Мануэль де Фалла и многими другими великими деятелями искусства из круга знакомств загадочного Дягилева, которого за седую прядь в черных волосах называли «шиншиллой».

Когда в 1927 г. Борис был на репетиции в Монте-Карло, его настигло печальное известие о смерти отца. В 1923 г. старшего Лисаневича, которого хорошо знали в кругах специалистов по коневодству, назначили управляющим конного завода на Кубани. И вот теперь, став жертвой малярии, он скончался.

Из всех сцен и городов, где выступала труппа, Борису больше всего нравилось играть в Монте-Карло, который после войны находился в зените славы.

Большие гала-представления в сверкающих хрусталем залах казино, приемы в висячих садах элегантных вилл на берегу лазурного Средиземного моря предшествовали каждому спектаклю и следовали за ним. Как все артисты труппы и как сам Дягилев, Борис жил не по средствам. Большинство танцоров были в вечном долгу, жили на авансы, которые им скупо выдавал невозмутимый Григорьев.

Именно с целью поправить свое материальное положение Борис затеял одно из своих «экономических предприятий». Он обожал икру и, поскольку не мог позволить себе наесться ею досыта, занялся торговлей этим продуктом, рассчитывая на прибыль с учетом распространенного на Ривьере угощения гостей тостами с икрой. При содействии друзей вскоре Борис снабжал икрой всю Французскую Ривьеру.

К концу театрального сезона артисты кордебалета были свидетелями того, как Борис получает причитающуюся ему долю от больших барышей. Когда Борис скопил небольшое состояние, он с присущей ему щедростью пригласил друзей на шикарный ужин. Вечер закончился вместе со всеми нажитыми им деньгами в казино. «Тогда-то, — комментирует Борис, — я понял, что фортуна переменчива».

Но эта первая неудачная попытка сколотить состояние не обескуражила Бориса. Деньги значили для него куда меньше, чем икра, а ею он на время наелся досыта.