Ярое око - Андрей Воронов-Оренбургский Страница 20

Чингизхан сидел невозмутимый, непроницаемый, с полузакрытыми глазами и, кивая седеющей рыжей бородой, чесал заскорузлую голую пятку. Он устало посмотрел на распростёртого перед ним гонца и сказал, точно в раздумье:

— У тебя горло, как у дикого гуся… Тебя подобает наградить… — Он порылся в жёлтом шёлковом мешочке, висевшем на ручке трона, достал кусок запылённого сахара и силком втиснул его в дрожащий рот певца. Затем поскрёб пальцами грудь и сказал: — Джэбэ-Стрелу и Субэдэя ещё рано хвалить. Посмотрим, удачно ли закончится бег их коней… Ответное слово я пришлю с особым гонцом…

Движением пальца каган отпустил вестника. Он приказал накормить его и напоить кумысом, а также достойно угостить сопровождавшую охрану. На другой день он отправил всех обратно догонять ушедший далеко вперёд монгольский авангард.

…Прошёл ещё год. Но никаких известий об ушедших на запад монголах не приходило.

Однажды Чингизхан сказал несколько слов своему писарю, уйгуру^[118] Измаилу-Ходже и приказал, чтобы запечатанное послание (никто не ведал его содержания) повёз гонец, увешанный серебряными бубенцами, с соколиными крыльями на шлеме (знак спешности).

Охранять секретного гонца он поручил темнику Тохучару с туменом в десять тысяч всадников.

— Ты погонишь своего скакуна до края Вселенной, пока не сыщешь Субэдэя и Джэбэ-нойона. Там, на твоих глазах, гонец обязан будет передать моё письмо Субэдэй-багатуру из рук в руки. Они теперь забрались так далеко, что их теснят тридцать три неведомых народа. Думаю… пора их выручать. Да выпрямит Небо для тебя дорогу!

— Да продлится твоя жизнь, Величайший! Да будут сыновья твои невредимы! — Тохучар упал на колени и коснулся губами носка сафьянового сапога Чингизхана.

В тот же день отряд под предводительством Тохучара направил своих коней на запад отыскивать умчавшихся на край земли монголов».

* * *

Рассказывает древний манускрипт и о деяниях бесстрашных полководцев Великого Кагана. Вот слова, вот правда, о которой говорят его пожелтевшие страницы:

«…Как две огромные чёрные змеи, проспавшие зиму, выползают из-под корней старого платана на поляну и, отогревшись в лучах весеннего солнца, скользят по тропам, то соприкасаясь, то снова разделяясь, и внушают панический ужас убегающим зверям и кружащимся над ними с криками птиц, так два тумена стремительного Джэбэ-нойона и осторожного, хитрого Субэдэй-багатура, то растягиваясь длинными ремёнными арканами, то собираясь вместе шумным и пёстрым скопищем коней, вытаптывали поля вокруг объятых ужасом городов и направлялись всё дальше, на закат светила, оставляя за собой закопчённые развалины с обгорелыми, раздувшимися трупами.

Этот передовой отряд войск Чингизхановых прошёл по северному Ирану, разгромив и предав огню города: Хар, Симнан, Кум, Зенджан и множество других.

Свирепые монголы пощадили только богатый город Хамадан, правитель которого выслал вперёд с почётным посольством дорогие подарки: табун арабских верховых лошадей и триста верблюдов, нагруженных платьями и оружием. Упорную битву татары выдержали в Казвине, где внутри города жители отчаянно дрались длинными ножами: Казвин был разрушен до основания и сожжён.

…Холодные зимние месяцы они провели в пределах города Рея^[119]. Со всех концов им присылались стада баранов, быков, лучшие кони и верблюды с тюками тёплой одежды. Там монголы выжидали весну, набирали силу.

Когда под лучами солнца зазеленели склоны Иранских гор, татары прошли по цветущему Азербайджану. Большой богатый город Тавриз выслал им ценные дары, и кочевники, согласившись на мир, прошли мимо, не тронув города. Они направились на заоблачный Кавказ, где подступили к столице Аррана Гандже. Монголы потребовали серебра и одежд, что было им выдано, и они продолжили свой путь — вторжением в Грузию.

Сильное войско решительных грузин заступило им путь. Субэдэй с главными силами шёл впереди. Джэбэ с пятью тысячами всадников укрылся в засаде. При первой же стычке монголы притворно обратились в бегство. Потерявшие осторожность горячие грузины погнались за ними…

Татары Джэбэ-Стрелы обрушились на грузин из засады, как горный обвал, а всадники Субэдэя, развернув коней, охватили грузин со всех сторон и всех изрубили. В этом бою погибло свыше пятнадцати тысяч защитников Грузии.

Монгольское войско, значительно поредевшее, однако, поостереглось пробиваться вглубь этой пересечённой горными глухими ущельями страны с очень воинственным населением и покинуло её, чрезмерно отягчённое добычей. Воины говорили у походных костров, что их равнинной душе тесно в кавказских горных ущельях. Они жаждали степей, где вольготно пастись табунам.

Вырезав под корень город Шемаху, монголы помчались к ширванскому Дербенту. Эта крепость гордо располагалась на неприступной горе, подобно орлиному гнезду, и закрывала проход на север. Джэбэ-нойон послал к ширванскому шаху Рашиду, укрывшемуся в крепости, гонца с жёстким требованием:

— Немедля пришли ко мне твоих знатных беков, чтобы мы заключили с тобой дружественный мир.

Ширванский правитель с тяжёлым предчувствием вынужден был прислать десять родовитых стариков.

Джэбэ сразу зарубил мечом одного гордого бека на глазах остальных и потребовал:

— Дайте надёжных проводников, чтобы наше войско могло пройти через горы. Тогда вам будет пощада. Иначе…

Увидев своё отражение в окровавленной стали, ширванские беки поторопились подчиниться этому требованию, провели монгольское войско, обойдя Дербент, горными тропами и показали путь на кипчакские равнины.

* * *

На Северном Кавказе Джэбэ и Субэдэй прибыли в страну аланов, куда из обширных северных равнин и предгорий на помощь аланам собралось много воинственных племён лезгин, черкесов, даргинцев и кипчаков.

Силы были равны. Противники бились целый день до заката, но никто не одержал победы.

Тогда коварный Субэдэй пошёл на хитрость — послал к знатнейшему кипчакскому хану Котяну лазутчика, и тот прочёл половецкому вождю такое письмо:

“Мы, татары, как и вы, кипчаки, — одна степная кровь одного рода, вскормленного молоком быстроногих кобылиц! А вы соединяетесь с чужаками против своих братьев. Аланы, черкесы, нохчи^[120] и даргинцы и нам, и вам — чужие. Давайте заключим с вами нерушимый договор не тревожить друг друга. За это мы дадим вам столько золота и серебра, сколько вы пожелаете. А вы сами уходите в свои кочевья и предоставьте нам одним расправиться с ними”.

В подтверждение своих слов монголы послали половцам отборный табун туркменских коней, нагруженных ценными подарками, и кипчакские ханы, соблазнившись, предательски покинули ночью аланов и увели свои орды на север.